На острие меча
Шрифт:
Когда Маартенс сел в единственное удобное кресло, которым располагал номер, Квинн попросил:
— А теперь расскажите мне о фрейле Матильде и о Шато дю Дам.
Йорис развязал шнурки и снял ботинки. Размяв пальцы ног, он глубоко вздохнул и начал:
— Навещая Шато, вы уходите назад во времени, по крайней мере, в начало девятнадцатого столетия, если не в восемнадцатое. Это один из наиболее закрытых и величественных домов в мире для старых женщин. Замок сам по себе достоин внимания, построили его в расцвет Возрождения. И с середины восемнадцатого века там живут только старые девы из благородных семейств. Первоначально нужно было иметь не менее шестнадцати поколений благородных предков, чтобы поселиться в этих стенах!
Вот как обстоит дело… Знатный человек при рождении каждой дочери выплачивает определённую сумму. Если дочь выходит замуж или умирает моложе пятидесяти лет, средства переходят в распоряжение Фонда. Если же этого не случается, она может, когда открывается вакансия, получить квартиру в замке, где живёт со своими слугами, лакеями и кучером в почти королевском или феодальном стиле прежних лет. Система была основана графиней Фландрской пятьсот лет назад. Вначале женщины давали обет, тут был полурелигиозный орден. Но со времён Возрождения организация исключительно мирская. Это осколок прошлого, о котором весь мир давно забыл, и представляет интерес только для историка.
Теперь о тёте Матильде Дирка. Она тоже величественный реликт, хорошо приспособившийся к окружению. В молодости она была хозяйкой известного салона и пользовалась большим политическим влиянием, что-то вроде княгини Ливен, которая в своё время вертела, как хотела, политиками многих стран Европы. Но, к несчастью, тетя Матильда родилась слишком поздно: образ жизни, к которому она была так хорошо приспособлена, уже уходил во времена её девичества.
Мне кажется, она одна из немногих женщин благородного происхождения, которая может похвастать тридцатью двумя поколениями предков. В её гербе больше разветвлений, чем у многих королевских семейств. Ван т'Оостернберги, например, считают Ганноверскую династию выскочками-парвеню. В определённое время тетя Матильда приказывает всем членам семейства собираться у неё. И, уверяю вас, все подчиняются. Она не красавица, но у неё ясный дисциплинированный ум и множество талантов…
— Вы знакомы с ней?
— Да! И высоко ценю это знакомство. Она в нескольких прекрасно подобранных словах разнесла мою работу в клочья, так что моё эго едва не исчезло, потом сделала предложение, как восстановить мою карьеру. Я ценю её мнение выше, чем мнение любого другого человека, и если бы она изъявила желание видеть меня, бросился бы к ее ногам сломя голову.
Квинн сел на край кровати.
— Знаете… ваши слова не внушают мне бодрости…
Йорис махнул рукой.
— Я просто готовлю вас, предупреждаю. Тётю Матильду следует принимать очень малыми дозами, но эти дозы действуют очень стимулирующе. Это я вам могу обещать. А путешествие в прошлое — достаточная приманка, чтобы завлечь вас в Шато. В такое место следует приезжать в королевской карете, запряжённой двенадцатью белыми лошадьми. В дни оккупации местный нацистский комендант отправился — без приглашения, должен добавить, — нанести так называемый визит вежливости. Он нашёл ворота закрытыми, а самого его ждала записка, содержание которой он никому не сообщил. Однако впоследствии, стоило только упомянуть Шато, он вскакивал и вытягивался по стойке смирно… и ещё слегка зеленел при этом… Это всего лишь слухи, но я верю в них. Тёте Матильде следовало бы дать возможность поработать с Гитлером. Тогда не было бы никакого вздора насчёт тысячелетнего рейха.
— Мои нервы окончательно сдали, — простонал Квинн. — Теперь я жалею, что со сдержанной радостью принял приглашение. Нужно было отказаться. Лучше заблудиться в Сент-Питерсбергских пещерах…
— Вот как? Вы собираетесь их навестить?
— Наверное, мне следует это сделать, чтобы поддержать свою репутацию туриста. Сегодня я уже дважды очень оживлённо беседовал о них. Вы, конечно, бывали там? Нет? Отлично. Тогда вы пойдёте со мной. Я уже знаю, что туда нельзя идти одному, чтобы не заблудиться и не превратиться в мумию… потом, много лет спустя, меня найдут, и я послужу предупреждением для неосторожных. Вы будете держать меня за руку и спасёте от такой участи…
— Вы искушаете меня забыть о моём долге, — пожаловался Йорис. Он уже совсем освоился с креслом и сейчас удобно полулежал в нём. — Но так как я считаю теперь, что мой Вермеер порождён чьим-то слишком живым воображением, вероятно, я могу потратить немного времени на вас. Возможно, ваше превращение в мумию заслуживает пары строк…
— Если Вермеер оказался вымыслом, то как ваш маленький человек, которого здесь не было?.. Тьюбак?
Йорис с трудом занял обычную позу и сунул руку в карман пальто.
— Тьюбак по-прежнему числится среди без вести пропавших. Однако сегодня я нанёс второй визит в его квартиру. Мевроув рассказала мне то же самое — с теми же подробностями и три раза подряд. Но когда я сообщил ей, что за свои грехи работаю в газете, она пришла в сильное возбуждение и проводила меня в комнату этого несчастного Тьюбака. Мне кажется, она перепутала меня с полицейским…
— Может, приняла вас за частный глаз, [Private eye — буквально «частный глаз», название частного детектива в Америке] — предположил Квинн.
— Прошу прощения? — Йорис не сразу понял, словно переводил про себя, а потом кивнул. — А, один из ваших крутых бойцов с преступностью. Ну нет, это не для меня, я не хочу лежать в переулке с разбитой головой. Кажется, таково постоянное состояние этих джентльменов. Во всяком случае так говорится в бесчисленных рассказах об их приключениях. Я простой собиратель новостей, который хочет сохранить в целости свою шкуру. Итак, я осмотрел комнату исчезнувшего Тьюбака. На столе лежал конверт. А в нём то, что мевроув разрешила мне прихватить с собой, когда я объяснил ей, что это поможет узнать прошлое Тьюбака. Мне кажется, это работа выдающегося художника. И кто-нибудь сможет её узнать…
Квинн взял небольшой листок чертёжной бумаги. На нём яркими красками — синей, зелёной и золотой — был изображён дракон, вызывающе поднявший передние лапы и свернувший хвост вокруг задних. Из его пасти высовывался язык. Этот дракон очень сильно напоминал геральдические изображения. Квинн недоумённо разглядывал рисунок.
— Вам знаком он? — спросил Йорис.
— Что-то в нём кажется мне знакомым. Не думаете ли вы, что это часть герба? Но я не могу опознать его.
— Хорошее предположение. Я проконсультируюсь у знатоков в этой области. Но качество самого рисунка…
— Выполнено превосходно, — согласился Квинн. — Я знаю, что он мне напоминает! Странных зверей, в виде которых написаны прописные буквы в Часослове или в бестиарии [Часослов — книга, в которой содержится предписанный порядок чтения молитв и их расписание; бестиарий — средневековое описание фантастических животных]. Возможно, это копия одной из таких букв.
— Надеюсь, что это всё же часть герба. Так его легче было бы идентифицировать. А теперь, — Йорис снова принялся надевать ботинки, — я умираю от голода. Если мы собираемся исследовать пещеры, нужно всё распланировать. Может, совместим с едой?