На острие ножа

Блэкмен Мэлори

— Я ведь не обидела тебя, когда сама заказала еду? Здесь все очень вкусное, но за суп и рыбу-меч я ручаюсь.

— Наверняка вкусно, но я хотела просто выпить воды, честное слово, — сказала я.

— Я плачу кредиткой компании, так что мы можем ни в чем себе не отказывать, — сказала Минерва. — А если в газете будут возражать, заплачу из своих.

— А что, Daily Shouter настолько хорошо тебе платит? — удивилась я.

— Смеешься? Голодные стажеры идут по десятку за пенни. — Минерва скривилась. — Не

знаю, как бы я свела концы с концами, если бы папа не подбрасывал мне денег каждый месяц.

Меня вдруг пронзила жгучая боль. Дело было не столько в деньгах, хотя и они были бы чудо как кстати, а в том факте, что отцу оказалось так просто забыть, что у него две дочери, а не одна. Несмотря на все случившееся, на все, что мы оба сказали и сделали, в глубине души я скучала по папе. И соврала бы, если бы стала это отрицать.

— Значит, папа по-прежнему помогает тебе, да?

Глаза Минервы округлились:

— Ой, Сеффи… Прости, пожалуйста! Я не подумала…

Я отмахнулась:

— Ничего. Если ты платишь за еду, я оттянусь по полной.

И я откинулась в кресле, стараясь расслабиться.

— Ты слышала, что Джуда Макгрегора арестовали? — Минерва разгладила салфетку на коленях.

— Конечно. Я же не с Луны свалилась.

Надо же. Я и сама хотела поговорить о Джуде. Какое совпадение.

— Что скажешь? — спросила Минерва.

— Про Джуда?

— Ага.

— Это что, интервью, Минерва?

Минерва вдруг страшно увлеклась узором на скатерти. Прямо глаз отвести не могла.

— Все-таки интервью. — Я вздохнула. — Ты поэтому согласилась встретиться со мной в ресторане?

— Это не единственная причина, — ответила Минерва.

— Но она на одном из первых мест в списке, правда?

— Сеффи, это моя профессия.

— Использовать сестру в качестве сюжета?

— Все не так, — запротестовала Минерва.

— А как тогда?

— Сеффи, мне нужна твоя помощь.

Я снова откинулась в кресле и стала ждать, когда Минерва наберется храбрости перейти к делу.

— Я хочу кое-что спросить у тебя и прошу просто выслушать, договорились? — сказала она.

Я не ответила. Сердце трепыхалось так, что меня уже мутило. По одному этому я догадывалась, что сейчас Минерва обрушит на меня что-то крайне неприятное. Но продолжить она не успела: к нашему столу стремительно шагал человек в переднике и белоснежной футболке, и лицо у него было чернее тучи.

— Это вы та женщина, которая пожаловалась на мое меню? — прямо спросил он.

— Мистер Сьюэлл, моя сестра не жаловалась на ваше меню как таковое. — Минерва попыталась успокоить его оскорбленные чувства. — Она, как и я, убеждена, что готовите вы непревзойденно.

Я уставилась на Идриса Сьюэлла. Я и не знала, что он здесь шеф-повар. Вообще-то он был знаменитый кулинар, регулярно выступавший

по телевизору. В жизни он оказался гораздо выше, чем на экране. И — по крайней мере, сейчас — гораздо страшнее.

— Вы раскритиковали мое меню, — с вызовом сказал он мне, как будто Минервы рядом не было.

Я набрала побольше воздуху:

— У вас в меню есть блюдо под названием «Поцелуй пустышки», и я считаю, что это оскорбительное название.

— Рецепт «Поцелуя пустышки» передала мне бабушка, а она научилась у своей матери! — сообщил мне Идрис. — Что вам в нем не нравится?

— Я уверена, это очень вкусно! — вмешалась Минерва.

— Да, просто у него оскорбительное название. — Я оседлала любимого конька.

— Сеффи! — взмолилась Минерва.

Я пожала плечами:

— Мистера Сьюэлла интересует мое мнение, вот я и рассказываю.

Должна признаться, что стычка с поваром доставляла мне удовольствие. Мне хотелось наорать и на него, и на всех остальных в ресторане. Я хотела наорать на весь мир за то, что он вот так, между делом, поливает презрением меня и делает вид, будто моей дочери не существует.

— Это просто название, — воинственно сообщил мне Идрис Сьюэлл. — Пустышки упоминаются везде — и в детских стишках, и в песнях, и в рекламе по телику их показывают. Что в этом плохого?

— Может, там и упоминаются «пустышки», но их нельзя так называть, — холодно ответила я. — Они Нули, а не пустышки.

— Радоваться надо, когда в твою честь называют десерт. К нам сюда приходили нули, белые, как молоко, и не жаловались! — с каменным лицом процедил Идрис. — А если они не жаловались, вам-то что?

— Я могу говорить только за себя, а не за кого-то другого, и мне это название кажется оскорбительным.

— Если мое меню оскорбляет вас, идите есть в другое место, — посоветовал Идрис.

Я огляделась. Большинство посетителей прислушивались к нам, даже если не смотрели.

— Вы от меня так просто не отделаетесь, — заявила я. — Я пришла поесть, если вы не против обслужить женщину, чья дочь наполовину Нуль, наполовину Крест.

— Да по мне, хоть утенка родите, лишь бы заплатили по счету в конце обеда, — заявил Идрис. — Но я не приветствую, когда критикуют мои блюда.

— Я критикую не ваши блюда, а только ваше меню.

Но шеф-повар уже умчался назад в кухню.

— Ну вот, — вздохнула Минерва. — Теперь у него свернется соус беарнез или еще что-нибудь, а виновата будешь ты. — Впрочем, последние слова она произнесла с лукавой улыбкой.

— Жалеешь, что пригласила меня сюда? — спросила я.

— Нет. Давно уже не проводила время за обедом так увлекательно.

— Тебе, может, и увлекательно, Минерва, но это моя жизнь. Я не могу вот так вот взять и посмотреть на нее со стороны, и моя дочь тоже.