На острие победы
Шрифт:
– Знаю, Томас, знаю. Звонила она мне на той неделе. Скоро у нас будет маленький бундеспупс Манфред. – Офицер Абвера устроился удобнее на стыке кабины и кузова бронетранспортера с открытым верхом, утер пот с висков и выудил из сумки друга бутылочку темного пива.
– Почему именно Манфред?
– Так хотела тетушка Марта. А ее последнее желание – закон. Ты же знаешь свою сестру, мою супругу! Она дышать боялась на родную тетю – так любила ее и уважала.
– Я знаю. Да уж! Секунду… Отто, – офицер наклонился к солдату-водителю, – едем дальше. Держи пока курс вдоль реки на Даркемен, там уйдем на Гумбиннен, в штаб. Трогай.
– Слушаюсь.
Гейнц
– Ну что, братцы, что делать будем? Со всех сторон мобильные посты фрицев, впереди поле с парой крестьян. – Неупокоев отнял от глаз бинокль, внимательно стал осматривать бойцов, залегших вдоль опушки, в кустарнике. – Вроде бы и пробежаться можно вприсядку вон до той лесополосы, глядишь, местные не заметят. Но среди нас раненые, в том числе я не бегун. Матвеич, что скажешь?
– До ночи высидеть никак, командир? – старший из всех здесь, наиболее опытный рядовой Богданов, прошедший Карелию и Халхин-Гол во фронтовой разведке, перестал жевать травинку, выплюнул ее. – Тьфу, тут даже трава немецкая… чужая и невкусная.
– Дык ночью-то и ежу понятно, что выберемся, просочимся! – Лейтенант почесал ухо, перевернулся на бок, посмотрел на других бойцов. – Дельное предложение от бывалого диверсанта, ничего не скажешь! Еще есть советчики?
– Командир, ну так сам видишь, пока некуда податься, окромя как устроить лежку здесь, – пробурчал обиженный Матвеич, нахмуривший лоб, – поди, пронесет мимо. Патрулям сюда нечего соваться. Собак по следу не слышно. Костерок жечь не будем, сухпайком перебьемся да вечерком двинем вперед.
– Кто еще так думает?
– Матвеич верно рисует, – отозвался Васюков. Двое рядовых согласно покивали. Остальные молчали, одна лишь радистка вдруг прошептала:
– А как вдруг эти крестьяне сунутся в «зеленку»? По нужде или ягодам? Вон сколько земляники по опушке растет!
– Вот именно, Лиза! Молодец. Про это мужики не думают совсем, – лейтенант подмигнул девушке, заметил ухмылку Матвеича, – рядовой Богданов, ты будешь снимать тех немцев, что травку косят своим коровкам? Прям резать их как свиней!
– Да за что хоть?
– Вот то-то же! А сунутся если, так что… вежливо попросишь пройти мимо и молчать? Ага, через пять минут телефон в местной деревушке станет красным от натуги, вызывая комендантский патруль или СС.
– Правильно толкует командир. И Лизка верно заметила.
Все взглянули на сержанта Машкова. Тот никак не мог пристроить раненую руку, бинты намокли от крови, бледность лица грозила перекинуться на остальные части тела.
– Ох, блин, консультанты хреновы! Ладно, пока тут заляжем, в кустарнике, только давайте вправо примем, там и лес гуще, и уж не прямо напротив крестьян. Все… поползли пятьдесят метров вправо. Селезень, следы затрешь после нас.
– Есть.
Группа ретировалась в другое место и стала устраиваться там, снайпер веточкой начал ворошить примятую телами траву, тщательно осматривать дерн.
Над головой снова запела иволга, поняв, что опасность миновала. Да и была ли она вообще, эта опасность…
Никто их не тревожил до вечера – мотопатрули проезжали мимо два раза, конный разъезд из местной общины добровольцев однажды прошествовал рядом с опушкой, о чем-то потрещал с собирающимися домой крестьянами, потом все убыли на запад. В небе пару раз пролетал самолет-разведчик, фотографируя местность, маленькими стайками проносились жаворонки.
Выдвинулись, как только стало темнеть. Недалеко на севере надсадно урчал движком автомобиль, застряв в колее у реки. Задача группы Неупокоева была пересечь поле, потом реку и углубиться в заросли ивняка, густо покрывавшего низину. За ночь пройти около тридцати километров и выйти в расположение железнодорожной насыпи Гумбиннен – Кенигсберг. А там уже завтра-послезавтра начать поиск литерного.
Лейтенант ломал голову сам и озадачил всех своих подчиненных поиском решения касательно радиосвязи. Найти «Крысу», чтобы не смочь доложить о ней в Москву или, на худой конец, в белорусский филиал ЦШПД, было бесполезно и при этом опасно. А подобраться самим к путям и взорвать литерный своими силами выглядело безумной затеей. Если группу не накрыли сразу и не догнали по следам, искусно маскируемым беглецами, то это еще не значило рисковать последним шансом и смертниками бросаться под поезд. Неупокоев был готов пойти и на этот шаг, но не бездумно сложить головы отряда скудными запасами тола, оставшимися после неудачного десантирования.
Немцы, в свою очередь, поняли несостоятельность очередной группы парашютистов, потерявших часть людей, оружия, взрывчатки и рацию. Теперь поимка их являлась делом времени, а главное, диверсанты, судя по следам, двинулись не в сторону «Волчьего логова» фюрера, а, наоборот, в сторону фальшивого секретного объекта с аббревиатурой «R».
Когда вдалеке полчаса назад пропылила колонна из пяти мотоциклетов и одного бронетранспортера, у лейтенанта Неупокоева возникла слабая, но все же идея – захватить конвой, а точнее, его содержимое. Четкий план еще не родился в его голове, но поживиться результатами дерзкой затеи можно было с лихвой – годные для дальнейших боев боеприпасы и оружие, бронетехника как средство передвижения и, самое главное, рация. А то, что у офицера усиленного мобильного патруля должна быть радиосвязь с другими постами и частями СС во всей округе, командир РДГ не сомневался. Да и «языка» заиметь получилось бы. Вот только напасть восьмерым разведчикам, трое из которых раненые, одна девушка и у двоих нет оружия, на колонну хорошо вооруженных бдительных эсэсовцев численностью до взвода – нужно было не просто обезуметь, но и постараться. Да еще и догнать этот конвой.
Лейтенант долго мучился, прежде чем озадачить проблемой остальных. Нужно было не только тупо предложить вариант операции, но и подготовиться к многочисленным вопросам сослуживцев. Чтобы не выглядеть глупцом в их глазах.
И, обмозговав детали нападения, Неупокоев решился сообщить о своей затее бойцам.
Еле накатанная лесная дорога вконец затерялась сразу после мостика через реку, задав направление в сосновый бор. Темнело быстро, начали стрекотать насекомые, и ветерок, до сих пор гоняющий пыль по песчаным берегам водоема, здесь, в лесу, почти потерялся.