На острие углы
Шрифт:
– Нашел твой отец, что искал?
– Нашел Он не рассказывал об этом связно Твердил что-то о затерянном городе, о видениях, возникающих в глубинах сознания и сгущающихся в виде воплощенных мыслей И еще - о чертогах самого дьявола, в которых ему едва не удалось побывать. А иногда он говорил такое, что можно было принять лишь за плод разгоряченного винными парами воображения Я бы так и поступил и не слишком обращал бы внимания на его странные рассказы, но отец вернулся не с пустыми руками. Он принес оттуда всего лишь одну вещь
– Что это было?
– Призрак.
–
– Если бы знать. Может быть, вы разберетесь. Вот полюбуйтесь. Даже когда мне было очень плохо и я умирал с голоду, у меня и в мыслях не было продать его.
Он вынул серебристую плоскую коробочку, усеянную цветными камешками. Я взял этот самый призрак и принялся его рассматривать Предмет явно не был обработан руками мастеровых - нет таких рук, которые способны до такой степени отполировать металл и придать ему настолько совершенную форму. На его поверхности не было ни единой царапины, что говорило о высокой прочности металла. Через корпус шла черная полоса из какого-то материала, похожего на полированное дерево. То, что я сперва принял за драгоценные камни, было разноцветными бусинками - восемь штук.
– Что это такое?
– еще раз спросил я, протягивая призрак Адепту, который с интересом принялся его рассматривать.
– Это очень важная вещь, но для чего она предназначена и с какой целью передана мне - я не знаю, - честно признался Генри.
– Нажмите на зеленую бусинку.
Адепт нажал, и, к моему изумлению, из призрака, лежавшего на его руке, начала вырастать и распускаться очаровательная красная роза.
– Они каждый раз меняются. Сегодня это цветок, вчера был алмаз, неделю назад загадочный пейзаж.
Порой возникают предметы, которым я даже не могу подобрать названия.
Адепт коснулся красной розы, и его пальцы прошли сквозь нее. Цветок исчез.
– Цветка нет. Это иллюзия, - улыбнулся Генри, забирая призрак у Адепта.
– Опять магия, - заворчал я.
– Нет, не магия, - произнес Винер.
– Во всяком случае, не та, с которой мы иногда сталкиваемся. Эта вещь - что-то вроде часов или механической куклы, только основанное на гораздо более обширных и более глубоких знаниях материального мира. Мы знаем, что бывали времена, когда люди летали по воздуху, передавали картинки на расстоянии и вообще делали то, что сегодня просто невозможно себе представить.
Некоторые секреты остались в наших библиотеках, но использовать их нет никакой возможности, поскольку из нескольких крупиц песка не сделаешь песочные часы. Из какого далека, из каких времен и миров этот предмет - мы можем только гадать.
– Библиотеки... Времена... Миры...
– пробормотал Генри.
– Разрази меня гром, если я понимаю ваши невразумительные речи.
– Лучше, этого не понимать, поверь мне, - покачал головой Винер.
– Чем больше смотрю на вас, тем больше вы меня удивляете. Я давно ловлю себя на мысли, что ничего не знаю о своих спутниках, весьма, кстати, незаурядных субъектах. Порой у меня возникает подозрение, что вы гораздо более важные птицы, чем кажетесь. И что вы можете делать такое, чего не может никто. И тогда я задаю себе вопрос, а не продали ли эти люди души дьяволу.
– Генри улыбался, но по его тону было понятно, что вопрос этот для него вовсе не шуточный.
– Эх, Генри, если бы я продал душу дьяволу, мир лежал бы сейчас у моих ног и власть любого монарха была бы просто ничтожной пред моей железной властью, со вздохом произнес я.
– Интересно было бы увидеть вас на троне правителя всей земли.
– Генри воспринял мои слова как шутку, но я - то понимал, что говорю чистую правду. Но ему это знать необязательно. Немногим было известно, что в наш мир едва не пришел Кармагор. В моем лице.
– Интересно?.. Э, нет? Генри. Это был бы воплощенный ужас, - нахмурился я.
– Вы пробудили во мне жестокого беса любопытства... Но я вижу вдали гордые стены Севильи, в которой наши пути расходятся, - с каким-то облегчением проговорил Генри.
Действительно, мы подъезжали к Севилье, морским воротам Испании. Именно отсюда в темноту и неизвестность уходили каравеллы великого Колумба, чтобы бросить к ногам королей новый чудесный мир.
Путь сюда для нас был нелегок. После встречи с Бернандесом мы уже не могли столь беззаботно предаваться радостям путешествия. Нам приходилось запутывать следы, опасаясь не только Хранителя, но и жестокой шайки, идущей за нами. Бернандес не отставал. Несколько раз ему почти удалось нас настигнуть, и мы видели из укрытия его поредевший отряд.
Многим бандитам, наверное, наскучила эта погоня.
Бернандес упорно рассылал своих мерзавцев во все стороны, и те повсюду твердили старую легенду о еретиках и английском шпионе. Думаю, им мало кто поверил, поскольку вид молодчиков не мог вызывать доверия. Порой нам удавалось сбить Бернандеса со следа, но вскоре он каким-то непонятным образом снова начинал наступать нам на пятки, будто его сковали с нами единой цепью. Похоже, так оно и было невероятно, но это факт - наши судьбы отныне крепко переплелись.
Столетия золотых караванов из Индий (которые еще называют Америкой) превратили Севилью в цветущий город. В окрестностях ее радостно зеленели оливковые рощи и виноградники, белели богатые виллы. Дороги здесь были многолюдными, заполненными крестьянскими повозками, каретами, странствующими монахами и бродягами. Близость большого города ощущалась издалека.
И вот перед нашими глазами предстали неприступные стены и бастионы мавританского замка Алькасар, шпиль знаменитого собора, расписанного великим мастером Мурильо, величественные церкви и здания. Уже под вечер мы пересекли ворота города.
Севилья достигла почтенного возраста и пережила на своем веку немало. Основана она была в незапамятные времена, еще в первые века нашей эры, вандалы и вестготы сделали ее своей столицей.
– Прощайте, друзья, - сказал Генри.
– Чем мы можем отблагодарить тебя?
– спросил Адепт.
– Может, золото явится достойным знаком нашей благодарности?
– Вряд ли. Там, где есть добрые чувства, золото едва ли уместно, усмехнулся Генри и исчез в переулке.
– А нам куда? Опять на постоялый двор?
– поинтересовался я