На острове
Шрифт:
– Что это за самолет? – спросил я.
– «Лир-55», – объяснил пилот. – Средних размеров. Придется несколько раз садиться на дозаправку, но мы прибудем в Чикаго примерно через восемнадцать часов.
Мы с Анной поставили пакеты на багажные полки и устроились рядышком в кожаных откидных креслах. Перед нами стоял большой привинченный к полу стол.
– Привет. Меня зовут Сьюзен. Что желаете пить? Прохладительные напитки, пиво, вино, коктейли, бутилированная вода, сок или шампанское?
– Анна, ты первая.
– Мне, пожалуйста, воду, шампанское и сок, – заказала
– Хотите, смешаю вам коктейль? У нас имеется свежевыжатый апельсиновый сок.
Анна улыбнулась стюардессе.
– Было бы чудесно, спасибо.
– А мне воды, пива и колы, – сказал я. – Спасибо.
– Конечно. Я мигом.
С непривычки к алкоголю мы быстро захмелели. Анна выпила два коктейля, а я – четыре пива. Анна хихикала не переставая, а я без конца целовал ее. Мы вели себя очень шумно, и Сьюзен отлично притворялась, будто не замечает нашей несдержанности. Она принесла большую тарелку с сыром, крекерами и фруктами, наверное, надеясь, что от еды мы протрезвеем. Мы поели, но прежде я настоял на том, чтобы побросать виноградинки в открытый рот Анны. Ни разу не попал, зато мы чуть животы не надорвали от смеха.
Когда стемнело, стюардесса вручила нам подушки и одеяла.
– О, как хорошо, – икая, выговорила Анна. – Как раз спать захотелось.
Я накрыл нас одеялами и сунул руки под подол Анны.
– Перестань, – прошептала она, пытаясь оттолкнуть мои руки. – Сьюзен все видит.
– Да ей все равно, – убеждал я, натягивая одеяло нам на головы, чтобы немного посидеть в уединении. Но моих сил хватило лишь на болтовню, потому что через пять минут я уснул.
Проснулся я с головной болью. Анна еще спала, пристроив голову мне на плечо. Когда она открыла глаза, мы по очереди сходили в туалет умыться и почистить зубы. Сьюзен принесла сэндвичи с индейкой и ростбифом, чипсы и колу. Заодно она вручила мне две маленькие упаковки тайленола и две бутылки воды.
– Спасибо.
– Не за что, – улыбнулась она, похлопав меня по плечу.
Мы разорвали фольгу и запили таблетки водой.
– Какой сегодня день, Анна?
Она на минуту задумалась, прежде чем ответить:
– Двадцать восьмое декабря?
– Давай встретим новый год вместе? – предложил я. – До тридцать первого я жутко по тебе соскучусь.
Анна быстро поцеловала меня.
– Определенно, знаменательная дата, которую стоит отпраздновать.
Мы съели сэндвичи и чипсы и остаток времени проболтали.
– Я так долго мечтала об этом дне, Ти-Джей. Представляла, как мама, папа, Сара, Дэвид и дети стоят все вместе, а я бегу к ним, раскинув руки.
– Я тоже думал об этом дне. Боялся, что он никогда не наступит.
– Но он наступил, – широко улыбнулась Анна.
Небо посветлело, в иллюминаторе виднелись замерзшие просторы Среднего Запада. Когда мы начали заходить на посадку в Чикаго, Анна на что-то показала пальцем и воскликнула:
– Ти-Джей, смотри! Снег!
Мы приземлились в аэропорту О'Хара незадолго до шести утра. Анна расстегнула ремень и встала еще до полной остановки самолета. Мы схватили свои пакеты с багажных полок и поспешили по проходу в носовую часть. Из кабины вышли пилот и второй пилот.
– Было очень приятно доставить вас домой, – пророкотал пилот. – Удачи вам обоим.
Мы повернулись к Сьюзен.
– Спасибо за все, – поблагодарила Анна.
– Всегда пожалуйста, – отозвалась стюардесса и обняла нас на прощание.
Кто-то распахнул дверь самолета.
– Вот и все, Ти-Джей, – сказала Анна. – Идем!
Глава 43 – Анна
Мы с Ти-Джеем бежали по длиннющей кишке, держась за руки. Когда выскочили из прохода с другой стороны, толпа взревела. Под слепящими вспышками сотен фотоаппаратов я заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Журналисты немедленно принялись наперебой выкрикивать вопросы. Ко мне рванулась Сара и, плача, сжала в объятиях.
Джейн Каллахан не менее горячо обняла Ти-Джея. Том Каллахан и две девочки – наверное, сестры – присоединились к семейным объятиям. Стоящий рядом с Сарой Дэвид тоже стиснул меня. Я крепко прижалась к зятю, а потом отстранилась, высматривая в толпе родителей.
Но увидела Джона.
Он выступил вперед, и я машинально обняла его. Затем отодвинулась, желая, чтобы он не заслонял обзор. Сердце растерянно зачастило. Я оглядывала людей внутри огороженного веревкой пространства, но мамы нигде не было видно.
Как и папы.
Я снова принялась пристально сканировать толпу, а затем ударила догадка, почему телефон родителей был отключен. Колени подогнулись. Сара и Дэвид подхватили меня.
– Оба?
Сестра в слезах кивнула.
– Нет! – закричала я. – Почему ты мне не сказала?
– Прости, – всхлипнула она. – Твой звонок застал меня врасплох, и, судя по голосу, ты казалась такой счастливой. Я просто не смогла тебе сказать, Анна.
Они отвели меня к стульям. Прежде чем я села, рядом возник Ти-Джей.
Он сел и обнял меня, слегка покачивая, пока я плакала. Я подняла голову с его груди.
– Они оба мертвы.
– Знаю. Мама мне только что объяснила.
Он поцеловал меня в лоб и вытер с глаз слезы на виду у камер. Тогда я об этом не думала, но меньше чем через двадцать четыре часа фотографии Ти-Джея, обнимающего и целующего меня, появились на первых страницах всех газет страны.
Я снова положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Сара погладила меня по спине. Наконец я глубоко вдохнула и выпрямилась.
– Мне очень жаль, – сказал Ти-Джей, убирая мои волосы со лба.
Я кивнула:
– Знаю.
Вокруг царила тишина, прерываемая лишь стрекотом фотоаппаратов. Я повернулась к сестре и попросила:
– Пойдем домой.
Сара написала на листочке номер своего сотового для Ти-Джея. Он положил записку в карман шортов.
– Позвоню тебе позже. – Ти-Джей стиснул меня и прошептал на ухо: – Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – всхлипнула я в ответ.
Мы встали, увидев, что к нам подходят Том и Джейн Каллахан, а чуть поодаль держатся сестры Ти-Джея.