На переднем крае
Шрифт:
Меня пропускают со скидкой.
С башни весь город как на ладони. Даже здание БМВ отсюда кажется не очень большим. Как обычно в телебашнях, здесь есть и вращающийся ресторан, но там для меня все слишком дорого.
Еще одна достопримечательность Олимпийского парка – маленькая православная часовня. Построил ее после войны один казак. Как он оказался в Мюнхене, никто не знает. Но сам он личность в городе известная. За бесценок он приобрел маленький участок земли на краю города, и один построил себе дом и часовню. Когда земля понадобилась
Конец лета выдался особенно жарким. Семь потов сойдет, пока доберешься до работы. Это еще хорошо, что в Фирме рядовым сотрудникам не положено ходить в костюмах, это исключительная привилегия руководства. Даже Шуберт еще недостаточно большой начальник для этого. А ведь есть такие фирмы, где все ходят в костюмах. Вот уж кому тяжело.
Да и просто в рубашке и в светлых штанах в здании находиться тяжело.
Открыты окна, вовсю работает кондиционер, но все равно очень жарко.
Пот так и лезет в глаза.
За окном замечательный вид. Здания Фирмы, пригороды, а где-то далеко, на горизонте, темнеет стена Альп.
"У нас тут самый удачный кабинет, – говорит Шуберт. – Окна сразу на две стороны, их можно открыть, да еще и кондиционер есть. В других зданиях не так. В домах постарше открываются окна, но нет кондиционеров, а в новом здании, – он кивает в сторону главного небоскреба, сверкающее и переливающееся на солнце, – там кондиционеры есть, но окна не открываются. Вот уж где действительно тяжело. Этот дом раскаляется на солнце как сковородка, а от кондиционеров толку почти нет".
Шуберт выглядывает во двор. Посреди двора стоит фургончик, украшенный логотипами Фирмы.
– О! Они и к нам заехали!
– Что это? – спрашиваю я.
– Рекламный фургон. Он ездит по всей Европе и показывает достижения
Фирмы. Сейчас проездом и у нас остановился.
– Что-то вроде бродячего цирка?
– Да, что-то вроде. Сходи, глянь. Его тут не часто увидишь. Кстати, можешь и в главное здание заскочить, оценить, насколько у нас тут лучше. К нам сейчас приехал представитель вашего института. Поговори с ним, ты хотел выяснить насчет помощи вашей лаборатории.
Спускаюсь вниз. По пути в главное здание заглядываю в фургон.
Новомодные плоские мониторы, плакаты, графики. Обычная показуха, хотя и довольно современная.
Представитель института мне не знаком. Впрочем, у нас большой институт, всех знать нельзя.
Выслушав меня, он с раздражением объясняет, что помощь распределяется согласно решениям администрации, и не мое дело лезть в дела руководства.
Возвращаюсь несколько обескураженный. Конечно, приятно узнать, что институт все-таки получает помощь, но обидно, что эта помощь не дойдет до нашей лаборатории.
– Ну как? – спрашивает Шуберт.
– Похоже, что там уже все схвачено, и нам ничего не светит.
– А это очень даже возможно, – отвечает Шуберт. – Институт большой, на всех не хватает. Кто ближе к кормушке, тому и достается. Да ты не переживай: зачем вам это старье? Сам же говорил, что современной техники не хватает. Подожди, все будет. Не все же вашему институту без денег сидеть. Купите еще себе хорошее новое оборудование. Да и вообще учиться на старом совсем не плохо: потом на новое будет перейти легко. А от нового что толку? Оно ведь все равно скоро устареет. Ты на него и здесь насмотришься.
– Так я же его не вижу совсем. Одни бумаги. Читать я и дома могу, а я же хотел на передний край науки и техники. Я вот все читаю тут про эту технику, но совсем же ее не вижу. А мне бы хоть одним глазком…
– Ты, наверное, хочешь на наш испытательный полигон. Понимаю. Я туда позвоню. Обеспечим тебе экскурсию. Посмотришь, как всю эту технику тестируют. Это тебе полезно будет. Позвоню сегодня туда, договорюсь.
Наконец-то сбудется моя мечта! До переднего края рукой подать.
Вечером за одним столиком со мной сидит седой, но крепкий мужчина.
Мы чокаемся с ним пивом.
– Я тебя часто здесь вижу, – говорит он. – Ты живешь здесь, в гостинице?
– Да, я на практику приехал из Петербурга.
– А где практика?
Говорю.
– Это тебе здорово повезло. В такую солидную фирму не всякого немца на практику возьмут. А потом еще перспективы.
– Обещают взять потом на работу в Петербурге.
– Это хорошо. А жить тут не тяжело?
– Я же не долго, чего страшного?
– Бавария все-таки. Тут баварцы кругом. Я бы тут долго не смог. Сам я не местный, тоже в гостинице живу. Я работаю тут на стройке. Но на выходные я еду домой. Жить в Мюнхене неотлучно тяжело.
– А вы откуда?
– Из Саксонии. Хотя, родился я в Богемии. Это сейчас Чехия. После войны нас оттуда выселили. Я тогда еще был совсем ребенком, но хорошо помню то время. Сначала через нашу деревню шли беженцы, потом пошли немецкие войска. Без всякого порядка шли, просто бежали. Потом пришли русские. У нас остановился один офицер. Он тогда расстелил на столе карту и показал, где будет Германия. А где мы живем, там, значит, Германии не будет, будет Чехия. Он уже тогда это знал. А через некоторое время нас действительно оттуда выселили. Пришлось уезжать. Не сразу, но устроились на новом месте, привыкли. Ну, тогда всем тяжело было, не нам одним. Что поделаешь? Война.
– А вы потом бывали на родине?
– Бывал. Ездил пару раз в отпуск. Там с тех пор почти ничего не изменилось, только люди другие.
– Обратно не тянет?
– Куда? Я уже привык жить где живу, чего снова с места срываться?
Да и что я там буду делать, в чужой стране?
Мой собеседник отхлебывает пива и вдруг, резко поставив кружку, вскрикивает:
– Гитлер, этот идиот! Чего он вообще хотел? Не нравилось ему, видите ли, что германская промышленность в руках у немецких евреев!