На перекрестках фэнтези

Пехов Алексей Юрьевич

Сара была безнадежно влюблена в какого-то разукрашенного, как попугай, хлыща, который не мыслил себя без балов и всяческих светских раутов. Да плюс ко всему был самым наглым бабником в этих землях. Сара же сохла по нему днями и ночами. Ненавидела, презирала и все равно сохла…

— Не знаю…

Мы вновь замолчали. Она наверняка думала о своем «принце», а я о том, какая же все-таки дрянная штука эта жизнь, несмотря на то что место хорошее…

Когда-то я был совсем не такой… Меня называли душой компании, настоящим другом, меня уважали и любили. Мое мнение частенько было решающим,

а если и нет, то к нему прислушивались.

Моя самооценка выросла до небес. Я всерьез стал считать себя уникальным. Мне это внушили… Вокруг меня крутились самые прекрасные женщины, но я был предан одной, чем и гордился.

— Дундар, — спросила Сара, — тебе Миллица письмо не присылала?

Оторванный от дум, я несколько секунд соображал, но потом отрицательно покачал головой. Миллица… Мой старый друг. Полноватая, веселая колдунья, обожающая всевозможные развлечения, частенько была моим спутником в странствиях. Но потом она осела где-то на западе, выскочила замуж за какого-то горного варвара, и с тех пор наша связь прервалась. Иногда мы посылали друг другу весточки, но часть из них, вероятно, так и не нашла своего адресата. Дрянная жизнь…

— Я тоже о ней давно ничего не слышала…

Я понимающе кивнул и вновь погрузился в свои мысли.

Когда-то я состоял в Клане Защитников. Клан считался внушительной силой… В период расцвета Клана нам никто не решался перейти дорогу. Воины, маги, влиятельные дворяне — кого только в нем не было! Потом начался развал… Защитники разбились на несколько Семей, а кто-то и вовсе пропал. Клан перестал существовать.

Семья, в которой я состоял, была, как мне тогда казалось, наиболее дружной. Мы уничтожили несколько альковов Тьмы, возродили заброшенный из-за засилья нечисти торговый путь. Сделали очень много… В нашей Семье была…

— О чем думаешь? — вновь прервала молчание Сара.

— Об Илине… — глухо ответил я и не соврал.

В нашей Семье была Илина, женщина, которую я любил. Я даже думал, что буду с ней вечно.

— Забудь о ней… Сам же мне про Павла говоришь…

— Один-один, — ухмыльнулся я. — Уела… Вот только не могу, я вчера от нее письмо получил…

— Сжег бы… — фыркнула она.

Может, так и надо было сделать — зарубцевавшаяся рана вновь кровоточила и жгла сердце болью… Как и раньше…

— О чем пишет?

— Просит, чтобы я ее простил… Говорит, что любит…

— Да… — Сара слегка покачала головой и, сорвав травинку, принялась ее жевать. — Я бы в это не очень-то верила…

— Вот и я не знаю, что делать…

Поднялся ветер, принялся играть с листвой берез и сгонять с веток загомонивших птиц. А мы сидели на берегу, прислонившись к березам, и смотрели на серое зеркало воды.

Я сам, наверное, виноват… С каждым днем я замечал, что выпадаю из Семьи… Доходило до того, что узнавал об очередных ее деяниях от посторонних людей, я понял, что больше им не нужен. Именно тогда Тьма вползла в мою душу. Обида открыла ей путь, обида на то, что оказался выброшен за ненадобностью… Я был воином, а зачем воин без войны? Я перестал покидать замок Болотного Вепря. Мать и отец не могли нарадоваться этому, но меня сие отнюдь не успокаивало. Тем более что и

встречи с Илиной становились все реже и реже. А потом и вовсе прекратились. Видимо, я не нужен был и ей, раз оказался ненужным Семье.

Однажды я отправился по делам на запад, в столицу… А потом получил послание от Строгнана… Что погибли отец и мать, что у меня больше ничего нет. Лишь позже я узнал, через чьи земли прошла в замок Болотного Вепря армия Зиновия. Это был один дворянин из той, моей когда-то, Семьи. В душе проснулась злоба, и Тьма еще больше утвердилась в правах моего хозяина. Позже оказалось, что Илина знала о намерении одного из Семьи пропустить Зиновия… Я проклял ее…

Ее слова о том, что никто не знал о целях моего врага, не возымели действия. Поначалу… Потом я приполз к ней и умолял простить… Она простила, но скоро ушла сама, сказав, что таким, каким стал, я ей не нужен. Цапля и журавль, честное слово…

Тьма взяла меня полностью. С отрядом наемников я выжег все приграничные поселения того члена Семьи, что пропустил убийцу моих родителей. Я не жалел никого — ни детей, ни женщин. Благодаря моему давлению Вольная Дружина Лесного Графа, повелителя здешних краев, объявила Семье войну. И та распалась…

Мне же было мало, мои глаза застилала пелена крови. Я нашел Зиновия… Он умер в страшных муках, но я не тронул его жену и детей… Не смог… Вражда Зиновия и Болотного Вепря прекратилась, а в моей душе воцарилась пустота.

Только спустя год я узнал, что мои родители появляются в замке… Целый год я был под властью мести. Месть ушла, но Тьма осталась. ЦЕЛЫЙ ГОД!

— Я сильно изменился? — глухо спросил я у Сары.

— Скорее да, чем нет… Ты стал серьезнее… И злее…

— Я поеду. — Не глядя на нее, я вскочил на ноги и направился к коню. Я должен успеть к тому часу, когда мои родители вновь появятся в маленькой комнате и когда в камине загорится огонь.

Уезжая, я оглянулся. Сара все еще сидела под березой, но лицо девушки было повернуто ко мне.

— Извини, — тихо произнес я, понимая, что она этого не услышит, — только ты не права, я не стал серьезнее… Я умер.

* * *

— Эй! Есть кто живой? Э-ге-гей!!! Ау!!!

Я открыл глаза и удивленно прислушался. Голос шел откуда-то со двора. Соскочив с кровати, я в течение пяти минут экипировался и, прицепив к поясу ножны, направился вниз.

— Ау? Дундар!!! Я знаю — ты тут! Тут твоя кобыла!!!

— Не кобыла, а конь! — выходя из башни, вежливо поправил я кричащего.

— Когда прожарят — одна малина… Хотя! Ты сказал что ЭТО конь? Вот ЭТО? Он больше на измордованную собачонку тянет! — Здоровенный орк радостно оскалился и распахнул свои объятия. — Иди сюда, мила-а-ай, я тя расцалую!

— А мечом в горло? — усмехнулся я. Строгнан был в своем духе. Я, впрочем, тоже…

— Мечом? Хм… Не сегодня. Гы! — Бряцая доспехами, орк подошел ко мне и протянул лапу. — Как жизнь среди руин? Призраки не мучают?

— Спасибо, неплохо…

От нахлынувших мыслей мне опять стало страшно: а вдруг мама и папа — это лишь плод моего воображения? Хотя нет, маминой стряпней я все-таки питаюсь и с голода вроде как не помер.