На перекрестках фэнтези
Шрифт:
Резко выдохнув, я вошел в пещеру. Пришел мой черед. Я в долгу перед миром. Впрочем, чихать мне на него! Демьян, как я перед тобой виноват, брат… Простишь ли ты меня? Я знаю, ты еще жив. Я чувствую это! Но простишь ли ты? Прости меня… Мой страх оказался сильнее нашей дружбы!
Знакомые своды давили на меня словно гигантская, презрительная длань Богов, решивших раздавить смертного. Раньше я бывал здесь по два раза в год… Раньше…
— Клаус, это ты? — раздался слабый, преисполненный надеждой и отчаяньем голос Демьяна.
Сердце рванула
— Клаус?
Глубоко вздохнув, я протянул руку к Шару.
— Клаус? — лицо Демьяна встревожено обратилось на меня, и я уставился в его выжженные глазницы.
Положив руку на Шар, я с трудом оторвал ладони друга от шершавой поверхности его проклятья.
— Прости меня, брат, — глухо проговорил я, стараясь не разрыдаться. Как же мне сейчас плохо… — Прости, что пришел так поздно.
— Клаус?! Ты чего делаешь? — он попытался схватить Шар, но я оттолкнул друга и вцепился в кровавый камень. Как же Демьян ослаб… Обтянутый кожей скелет…
Мир пошатнулся, и я, не выпуская Шара из рук, рухнул на пол.
Я видел пустоту. Она замерла у границы с чудесным сосновым бором. Солнечные лучи играли на золотой коре деревьев свою последнюю сонату, легкий ветер гулял меж ветвей и раскачивал нежные, изумрудные иголки. Пустоте оставалось сделать лишь один шаг…
Но она отступила.
Мою душу переполнил восторг. Дикое счастье победителя. Подстегнутая этим стена поползла прочь еще быстрее. Завороженный, я глядел, как из ничего возникают холмы и заброшенные деревни, леса и пустые города…
Когда я увидел выросшие из пустоты Ледяные Врата — то заплакал как младенец. От счастья… И от горя…
Демьян, ты же все это время ничего не видел! Даже в Шаре ты был слеп! Проклятье!
— Клаус, брат, — я почувствовал у себя на плече руку друга. Голос Демьяна взволновано дрожал, — Клаус… ты все-таки вернулся… Клаус… — он сглотнул, — я… Я вижу тебя, брат! Боги, я вновь вижу!
— Прости меня, — прошептал я. На моих глазах Демьян наполнялся силой. Мой друг в изумлении оглядывал свое тело и улыбался. Он — улыбался.
Счастье ворвалось в мое сердце, и небеса разверзлись, проливая на землю дождь из слез. Слез радости…
— Расскажи мне про Ледяные Врата, брат, — неожиданно попросил меня он.
— Ледяные Врата? — я улыбнулся. — Иди на север, и ты их увидишь…
— Я вернусь, Клаус, — вдруг проговорил Демьян. — Я вернусь, чтобы сменить тебя… Вот только посмотрю на мир, хорошо?
— Хорошо…
Мой друг неуверенно улыбнулся и сделал шаг к выходу.
— Иди уж, — подбодрил его я.
— Держись, брат! — уходя, сказал он мне.
И я держусь…
Юрий Погуляй
ДРЯННОЕ МЕСТО
— Интересненько… И что, совсем никто не суется?
— А кому это надо? Старый замок, ни людей, ни животных. Ничего… Даже захудалой уборной нет. Там жить можно только в паре комнат, в остальных
— Мрачновато… А земли? Ни за что не поверю, что никто из баронов не попытался их к рукам прибрать!
— Какие там, к лешему, земли? Болота сплошь да рядом, пейзаж из окон такой, что впору веревку на шею… Или со стены головой вниз… Ты себе сам представь — вечный туман, в котором торчат дохлые деревья. Вонь несусветная, всё булькает, чавкает, стонет… Сам съездил бы да посмотрел…
— Чудненько… Да… Славное местечко.
— Дрянное, я бы сказал.
— Ладно, поехал я, пожалуй. До ночи бы домой добраться… Заезжай, если что…
— Угу…
— Нет, серьезно. Что тебе делать в этом проклятом болоте? Судя по твоему рассказу, нет более поганого места на этой позабытой всеми богами земле.
— Ага. — Я проводил взглядом отъехавшего воина.
Сид, вольный дружинник Лесного Графа. Такой же одинокий волк, как и я. Хотя вряд ли… Я одинокее, что ли, или одиноче? Хех, и так и так неправильно, но «более одинокий» звучит как-то глупо. М-да…
— Дрянное место — дрянная жизнь, — пробормотал я себе под нос и слегка потянул поводья.
Верный конь тут же тронулся с места. Вот оно, верное название моего дома — дрянное место. А раз оно такое, то какой же может быть жизнь? Ведь все, что тебя окружает, вносит свои штрихи в зыбкий мирок душевного состояния. Наверное…
Спустя три или четыре часа я въехал на свои земли. Своими я их считаю, потому как ни одно РАЗУМНОЕ существо, окромя меня, на них не претендует. Кому нужны немереные пространства дышащих густым туманом болот с мелькающими в призрачной дымке чудными тенями? Хотя я не уверен в их действительном существовании. Существовании теней, разумеется. Может, просто кажется?
Дорога, а вернее заросшая высокой травой тропа, вывела меня к замку. Моему зловещему дому. Вон он… на холме, черный силуэт в тумане. Он огромен, и, глядя на его ужасающее великолепие, которое обычно присутствует у кандидатов в руины, физически ощущаешь, как же он пуст. Я живу один… У меня никогда не бывает гостей, приехавших просто так, не по делу. Даже королевские сборщики налогов сюда не суются, а они-то черту в задницу залезут, ежели там чего есть. Тут же брать нечего, разве что золу да угли… Этого добра у меня навалом. Да только не нужно оно никому.
Под копытами коня зачавкала грязь, сейчас короткий путь через гать, а затем прямиком к воротам… К проему от ворот…
Дрянное место…
С болот послышался вой… Сварноги… Мерзкие твари, по виду нечто среднее между свиньей и тюленем и точно так же безобидны… Вот только воют, заразы. Иногда, когда становится совсем мерзко, я на них охочусь. Мясо сварногов абсолютно несъедобно, но не за этим я хожу на болота. Мне нравится испытывать призрачное чувство отмщения миру, возникающее, когда тварь с визгом дохнет на копье. Жестоко? Ничуть — мне еще хуже. Для них мое дрянное место — райские кущи. Как-то несправедливо получается.