На перекрестках фэнтези
Шрифт:
С другой стороны… Льнани ведь и не была морским магом. Что может оказаться для привыкшего к традиционным, ставшим уже почти ритуальными схваткам противника неприятным сюрпризом.
Начнем хотя бы с того, что она не видела особой необходимости ломать чужое заклинание. Достаточно просто найти снаряды, которые пройдут сквозь него, не задев основа ной структуры. А если потом изнутри рикошетом ударит импульс энергии… Так, живую материю, те же абордажные команды, этот щит пропускает без труда. А если взять неживую материю?
— Я могу попытаться разрушить их защиту, — чуть рассеянно сообщила магичка.
— Что?! — И капитан и ван Дога воззрились на нее во все глаза.
— Могу! — уже решительно сказала Льнани. — Мне нужны куриные
— ?!
— Яйца?! — рявкнула она, выводя их из ступора.
— Сковородка! Сковородка! — Ван Дога уже бежал к коку.
— Есть чем рисовать?!
Каждый вопрос волшебницы ставил капитана в тупик.
— Мел, краска, смола, чернила! Хоть что-нибудь?! Забери меня Темные пески, не стойте столбом! А!
Она схватила валявшуюся треуголку шкипера, без всякой брезгливости зачерпнула с нее помета Милорда Кугеля и на глазах изумленной команды начала рисовать на досках палубы пентаграмму. Прибежал запыхавшийся ван Дога с десятком куриных яиц.
— Скажите мастеру-канониру, чтобы не стрелял, пока я не закончу, — пробормотала волшебница.
У нее не было времени вычислять стороны света и ориентировать рисунок строго по канону. Небрежно очерченный круг должен был уравновесить энергии и свести ущерб от этой небрежности к минимуму. Два пересекающихся треугольника. И знак-открывающий-врата-Нис — основополагающий знак всей школы Ниссэ.
— Сколько пушек по правому борту корабля?
— Девять.
Льнани осторожно положила девять яиц в фокус пентаграммы и начала речитатив. От знака Нис потянуло могильным ветром, привычная волна ледяного холода ударила в позвоночник, пробежала по телу, по пальцам — врата в пространство не-жизни были открыты. Не прекращая литанию, Льнани подняла руку и резко, с выдохом опустила раскрытую ладонь на ближайшее яйцо. Крик духа нерожденного цыпленка, теперь накрепко связанный с покоящимся в пушке ядром, слышала лишь она одна. Из-под пальцев волшебницы потек густой яичный желток, в глазах на мгновение потемнело из-за потери силы, ушедшей, чтобы привязать к духу кудахтающей птицы нечто, извлеченное из пространства Нис. Не давая себе передышки, Льнани подняла руку и ударила по следующему яйцу. Тихо скрипнула раздавленная скорлупа.
После пятого яйца она вынуждена была остановиться, чтобы судорожно втянуть воздух в разрываемые болью, точно после изнуряющего бега, легкие. После седьмого из ее носа начала капать кровь. Для того чтобы удержать перед глазами образ желаемого результата, требовались почти болезненные усилия. Восьмое. Сплюнуть кровь. Девятое.
Льнани дрожащей, измазанной в помете, белке и чем-то еще рукой завершила знак Нис, замыкая заклинание. Выдохнула: «Готово!» — в изнеможении падая на палубу. Из обеих ноздрей шла кровь. Она запрокинула голову. Кто-то расторопный сунул ей в руку мокрую тряпку. Виски были готовы взорваться от боли.
Бриг и «Хапуга» поравнялись, и обе команды пушкарей дали залп одновременно. Весь обзор заволокло клубами вонючего порохового дыма. Шхуна содрогнулась по крайней мере от шести прямых попаданий. Ядра разбивали правый борт и рвали паруса. Заряд картечи ударил по баку, где сейчас находился первый помощник, Милорд Кугельи несколько моряков. Послышались крики боли и стоны.
Но какие бы повреждения ни нанесли шхуне пушки утугцев, они не могли сравниться с залпом, который сделали канониры Тома. Вместо ядер из девяти орудий, находящихся по правому борту «Хапуги», вылетели призраки. Девять серых полупрозрачных черепов, не то птичьих, не то драконьих, издающих что-то среднее между замогильным воем и надрывным кудахтаньем. Они ударили в щит, выставленный морским магом, прошли сквозь него, будто и не заметив, и спустя секунду обрушились на несчастный бриг. Волшебница закрыла глаза, концентрируясь, направляя полет девятого, последнего ядра на сияющий перед ее мысленным взором бирюзово-синим огонек силы морского мага. Море содрогнулось от предсмертного крика так и не понявшего, что с ним случилось, волшебника. Щит, окутывавший утугский корабль, лопнул. Теперь схватка будет идти без всякой магии.
Льнани подняла голову, чтобы посмотреть на причиненные ядрами разрушения. Четыре сквозные дыры (одна из которых была ниже ватерлинии) и вырванная и отброшенная далеко в море грот-мачта. Шевельнула губами, опуская духов обратно в Нис.
Экипажи обоих кораблей начали стрелять друг в друга из мушкетов.
— Крючья! — проорал Гулли, перекрывая своим громоподобным голосом шум перестрелки. — Убирай паруса!
Внимание Льнани отвлек низкий раскатистый рык…
Абордажники Чуги метнули «кошки» на длинных веревках, но фруане не стали ждать, когда суда коснутся друг друга бортами, и, нисколько не смущаясь тому, что расстояние между двумя кораблями все еще превышало семь ярдов, прыгнули. Уже в полете взывая к Дару своего народа.
Однажды Льнани присутствовала при трансформации оборотня. Обычного оборотня. Человек превращался в волка в течение пятнадцати бесконечно долгих, наполненных агонией, и воем, и ужасом минут. Темному магу много чего доводится видеть за свою жизнь, но то была сцена, прочно поселившаяся в ее кошмарах.
Здесь же метаморфоза произошла практически мгновенно. Волшебнице оставалось, только догадываться, каких затрат энергии это потребовало и из каких источников ее черпают фруане. Но в Темные пески теорию! Сейчас Льнани было не до высоконаучных объяснений процесса трансформации фруан. Она во все глаза смотрела на стремительно мелькнувшие тела тех, кто ранее был людьми. Каждый ростом не уступал троллю, под черной тусклой шерстью перекатывались жгуты мышц. Фруане в своем истинном облике были зверски сильны, убийственно стремительны и отталкивающе некрасивы. Больше всего оборотни походили на обезьян: клыкастые приплюснутые морды, мощные ноги и очень длинные руки. Дюжина черных чудовищ на мгновение взмыла в воздух, а затем рухнула среди ошеломленной и явно испуганной команды вражеского брига. Началась рубка.
Теперь Льнани понимала, почему абордажники пользуются такими тяжелыми саблями. Оружие в их руках казалось изящным, почти игрушечным. А те, кто оказывался на пути этого оружия, становились безнадежно мертвыми. Форменное избиение.
Абордажные тесаки мелькали стремительно, сея среди противников панику и смерть. Остальные пираты поддерживали своих товарищей огнем из мушкетов, но это казалось почти излишним.
Корабли столкнулись бортами, наемники зафиксировали веревки «кошек» и с ревом бросились на подмогу фруанам. Том уже покинул орудийную палубу и, восседая на плечах Уя, палил по засевшим на мачтах вражеским стрелкам из пистолетов. Несколько врагов то ли по глупости, то ли со страху перед фруанами решили перебраться на шхуну пиратов. Шестеро оказались в непосредственной близости от лежащей и пытающейся остановить текущую из носа кровь Льнани. Первого противника Гулли ван Шайрх убил из пистолета, выстрелив ему прямо в лицо. Второго зарубил абордажной саблей. Третий, подбиравшийся к шкиперу со спины, на свою беду, попался на глаза Льнани. Темная щелкнула пальцами, и враг, извергая из себя остатки завтрака, рухнул на палубу. Очень простое заклинание. И очень действенное. Уничтожает у человека внутреннее ухо со всеми вытекающими из этого последствиями. Противник мгновенно становится безобиднее полевой ромашки.
Еще одного храбреца застрелил Том, а двух последних Уй с утробным боевым кличем горного тролля швырнул за борт. Через всю палубу отнюдь не маленького корабля. Льнани несколько отстранение подумала, что тролли, если не поручать им поиск морских магов, могут быть весьма ценным дополнением к команде. Особенно в бою.
Схватка постепенно затихала. Фруане сделали свое дело, всякое сопротивление было подавлено, и подавлено жестоко. Те, кому повезло уцелеть, поспешно побросали оружие и сдались на милость победителей. По бухте разнеслись торжествующие крики наемников.