На перекрестках судьбы, или Исповедь предателя
Шрифт:
Глубокой осенью 1920 года вернулся весь израненный и весь вшивый муж Семен. Отлежавшись месяц и немного откормившись да приодевшись он и сам взялся за работу. Строили подсобные помещения все добротное, каменное и утепленное. Весной 1921 года переехали всей семьей в новый дом. Денег еще хватило и на хозяйство. Купили две коровы, курей, уток и хорошего собачонка кавказской породы. Одна беда Семен начал выпивать.
Шести летний Коля рос как на дрожжах. Он с малечка понял, что заступаться он должен сам за себя и отчаянно лупил всех, кто пытался его обидеть. Домашние старшие пацаны его не трогали, но и не защищали, так как знали, что он им не родня. Одевали мальца только в обноски старших. Никто никогда даже и не думал купить ему что-то новенькое. Так оно и шло босоногое детство в не своем доме с не своей мамой.
Летом 1921 года восстановили шахту 1/1 бис Криворожье и работа закипела. Появились какие-то люди коммунисты, которые заставили всех сесть учиться. Так осенью 1922 года Колька пошел в первый класс школы. С начала это была трех летка на подобие старых ЦПШ, но потом с нее сделали семи летку. Строили школу с кирпича рудничного кирпичного завода на деньги шахтеров заработанные в не урочное время. Школа была двухэтажной. Это было первое высотное здание рудника. В школу Колька ходил в латанных перелатанных штанах одного из братьев, залатанных разными цветом латками ботинках другого брата и пошитой Люськой цветастой рубахе со старого платья старшей сестры, конопатой Верки. У него была не большая холщовая сумка для принадлежностей и тетрадей, а еще дети носили с собой в сумках завтраки, но Кольке никто его не клал – просто забывали, кому он лишний рот нужен. Чернила делали
К тому времени в стране объявили НЭП и расцвела с новой силой частная собственность. Семен уже не хотел рвать пуп на шахте и пошел торговать на рынок куриными яйцами и молоком от своей живности. Скоро стадо возросло до 7 голов коров, бычков на мясо 4 штуки, купили лошаденку и телегу. Дело шло, но отношение к мальчику все холоднели. Теперь у Коли появились ежедневные обязанности по дому, он должен был утром и вечером чистить хлев и выносить навоз на кучу за огородом, чтобы осенью раскидать для удобрения. Мальчик стал опаздывать, а иногда и просто пропускать занятия в школе, хотя его сестры и братья учились, как и прежде. «А че она ему дает эта ваша школа?» возмущалась Люська: «Я его кормлю и одеваю, обуваю за что? Зачем он мне с образованием? Научился грамоте и ладно. Пусть лопатой работает.»
Дошло до того, что Люся с Семеном стали брать батраков. Вот пошло у них как-то все в елочку. Чем богаче становились крестные Коли, тем нестерпимей становилась его жизнь. Прошло несколько таких лет. Учебу Коля не бросал и учеба у него, как ни тяжко мальчику было в жизни, шла хорошо. Коля заканчивал седьмой класс, когда вдруг благо НЭПа закончились и ночью громко постучали в их ворота. Собака загавкала и бросилась на ворота. Послышался сухой хлопок и визг погибающего пса. Коля, как теперь стало уже обычным, спал не в доме, а на горище коровника на кожухе поверх соломы. Во двор вошло несколько человек в форме и силой открыли входные двери в дом. Послышались крики и плачь. Всех вывели во двор и приказали одеться и взять с собой только ручную кладь и продукты на трое суток. Когда все было исполнено всех вывели на улицу и погнали в сторону рудника. Колька лежал и не дышал, но его никто и не искал. Отлежавшись до утра Коля побежал к Галине Терентьевне в комнату барака, которую ей выделили на шахте, и рассказал о случившемся. В стране началась большая борьба за коллективизацию. За сироту никто даже и не вспомнил поэтому Коля стал жить в комнате Галины Терентьевны и успешно окончил семилетку. Стал вопрос о дальнейшей Колиной судьбе. В конце 1929го началах 30х годов в стране при больших предприятиях открывались ФЗО где обучали цела направленно какому-то ремеслу. В Луганске на центральном предприятии по управлению шахтами района и области так же было открыто такое обучение по путевкам с рудников или шахтных предприятий.
Галина Терентьевна обратилась на общем собрании шахты с вопросом ко всему коллективу послать паренька, успешно окончившего школу в это ФЗО за счет рудника. Узнав, что мальчик полный сирота, что отец работал до революции здесь в забое и погиб за общее дело. парторг шахты поддержал просьбу и первую путевку в жизнь молодой парень получил.
Поработав на шахте все лето в конюшнях на заготовке сена и разным работам, Коля в конце августа 1930 года собрал свои скромные пожитки и попрощавшись со всеми отправился в Луганск по путевке парт организации рудника Криворожье на учебу в ФЗО. Галина Терентьевна, ставшая больше чем родной для парня, плакала не скрывая слез. До Луганска шла колонна телег с какими-то грузами, с ними и поехал парень. 70т верст ехали, как и когда-то его родители, почти сутки. Лошади шли не спеша, да и возницы их сильно не гнали, ибо вышли раньше срока, чтобы успеть не спеша. Лето было сухое и жаркое, степь жила своей, только ей одной известной, жизнью. Вот перекати поле перекатился через пыльную степную дорогу, вот не унимается жаворонок, готовясь к длительному перелету на юг. Чуть дальше от дороги встали во весь рост два рыжих сурка и с интересом рассматривали проезжающую мимо их угодий, колонну. В сырой балке, где колонна стала перекусить, Коля узрел огромного под два метра ужа, охотившегося на земноводных жаб или ящериц. Затараторила испуганная сорока и понеслась по полю разносить свою весть. Прошел день и возницы остановились у поселка со странным названием Белое. Почему так никто не знал, но вокруг было только желто зеленое поле и серо коричневая дорога. Парню вручили два пустых ведра и отправили за водой для кулеша. Воду Коля нашел сразу и не далеко, потом, чтобы лошадям не носить подъехали прямо к кринице. Вода была холодной и выбивала она с мелового камня. «Так вот оно почему Белое» – решил про себя Коля. Кулеш получился отменный с дымком от костра, на свежих травках зверобоя, на старом сале и с чесноком. Пшенка хорошо разварилась и можно было подумать, что это не полевой суп, а каша, таким он был густым и наваристым. Наевшись Коля пошел мыть ведра так как баб с возницами не было. Распустив вожжи и стреножив ими лошадей все улеглись кто где стоял, спать. Коля дежурил первым, так ка выезжать решили затемно, и он выспится на телеге во время движения. Лошади и сами далеко не уходили трава была хорошая и рядом с телегами тем более рядом вода. Ночь была тихая и теплая, где-то очень далеко на небе то появлялись, то исчезали какие-то блики. Мирно похрапывали возницы на своих подстилках. Спали кто на чем. то на кожухе, кто на соломенной подстилке, а кто просто на старой солдатской шинельке. Где-то залаяли хором собаки и лошади подняли головы и навострили свои уши. И опять тишина…. Около двух ночи поднялся один из возниц с кожуха и позвал Колю: «Иди чуть по спи, парень.» Коле повторять не надо и только прислонился к мягкому кожуху возницы, он заснул. Спать пришлось не много с заревом, около пяти тронулись. Уже солнце было высоко, когда стал виден большой город. Это Луганск. Коля за свою жизнь впервые отправился в поездку и вообще первый раз выехал с рудника. Для него все было в диковинку и новые виды домов и разных строений и машины, которые иногда обгоняли или ехали на встречу им и люди, просто люди по-разному одетые и обутые. Только сейчас юноша понял, что у него нет ничего в чем он войдет в новое будущее, что те ботинки, которые ему дал старый конюх, уже износили свой срок минимум трижды и что он так и не залатал свою единственную рубаху в том месте, где она не порвалась, а просто протерлась.
В город въехали к полудню. Старший из возниц показал куда теперь идти Коле и повернул колонну к паровозному заводу: «Там спросишь куды тебе шагать, Язык до Киева довэдэть» – на прощанье сказал мужик.
Свое управление Коля, как ни странно, нашел довольно быстро, просто ФЗО было тогда у всех на слуху и многие заглядывали с завистью в глаза парню, узнав, что он туда направлен. ФЗО находилось в четырехэтажном здании корпуса филиала ведомства за шахтным управлением в полуподвальном помещении со входом с обратной стороны, то есть со двора. Там же были и столовая, классы и общежитие. Коля без труда нашел кабинет управляющего ФЗО, тихонько постучал и приоткрыл дверь. В кабинете было так сильно накурено, что топор можно было вешать. За столом сидели два человека в одинаковых кремовых френчах без погон хорошего английского пошива и не обращая никакого внимания на вошедшего, о чем-то страшно спорили. «Добрый день» – только и успел произнести парень. «Какой там он к черту добрый? С чего ты это взял? И кто ты вообще такой?» – плюя слюной спросил очень громким голосом тот, что сидел за большим столом. «Я по направлению приехал учиться шахтерскому ремеслу, дяденька» – испуганно выдавил из себя парень. Наступила пауза, тот что спрашивал зашелся в кашле и покраснел, Колька решил, что он вот-вот лопнет. «Какой я тебе дяденька? Ты гляди племяш выискался у меня,» – но гнева уже не было. «Ты откуда взялся такой быстрый?» спросил у Коли второй, сидящий за поперечным столом. «Я с рудника Криворожье по путевке парторга приехал» уже тише выдавил парень. «хочу учиться у Вас, товарищи». Первый еще раз глянул в глаза юноши и попросил документы. Коля достал все, что ему завернула учительница и аккуратно развернув, подал мужчине во френче. «Так это справка со школы, что окончил семилетку без четверок, молодец какой, это путевка комсомола рудника с печатью парткома, так есть такое и продовольственный аттестат с предприятия, что они на него каждый месяц будут класть деньги на твое житье и питание, это хорошо, и твоя метрика, все есть в комплекте.» под итожил мужчина. «Давай знакомиться, я не дядя, а управляющий ФЗО, а это мой зам.», «сейчас пойдешь на склад и получишь все по нашему аттестату и станешь на довольствие в столовой, получишь койку в общежитии, потом и поговорим, ну иди» и легонько подтолкнул колю к выходу. «Смотри ка круглый отличник» услышал из-за закрытой двери Коля голос управляющего.
Юноша летел на склад, как на крыльях. Он еще не понимал, что уже учащийся ФЗО Луганского шахтоуправления. По приходу на склад он сообразил, что ему не дали никакого документа на получение, но строгий кладовщик вдруг окликнул его по фамилии: «Стрельников Николай Николаевич ты что ли будешь, малец?», «Да я, а Вы откуда меня знаете, дядька?» спросил не понявший ничего Коля. «Я брат много чего знаю по тому, что живу долго.» «Так иди сюда будем примерять гардероб». Согласно норм довольствия учащимся полагалось получить одежду, в нее входило—шинель синяя ученическая шерстяная, шапка синяя ученическая утепленная на вате с откидными клапанами на уши, фуражка синяя с кокардой, костюм синий шерстяной из трех наименований – брюки, пиджак, жилет, две рубашки голубые льняные с рукавами, двое трусов черных, двое маек белых, четверо пар носков синих, ботинки кожаные черные одна пара, а также галстук черный на резинке и пара рукавиц или перчаток шерстяных. Для вещей выдавали сидор (вещевой мешок с завязкой в верху). Для общежития два полотенца льняных, одеяло верблюжье, подушка ватная, матрац ватный, две простыни одинарные, наволочка, кусок 350 грамм мыла хозяйственного72%го, зубной порошок и зубная щетка, вакса для чистки обуви и одна щетка. Но самое дорогое по мнению Коли, который за свою жизнь нового никогда еще не видел, было два носовых батистовых платка. Он смотрел на них, как смотрят влюбленные друг на друга и не могут наглядеться.
Еще два часа ушло на то, чтобы все это добро, нет это богатство, перенести в общежитие и развесит в кладовой, предварительно подписав хлоркой. Группы только создавались, люди каждый день подъезжали, как и Коля становились на учет и селились. Знакомились. Пока еще все ходили, как босяки в своем так как форму должны были одеть первого сентября и тогда уже носить. Коля не мог этого дождаться. А пока они занимались благоустройством ФЗО, уборкой помещений и территории, ведь они были по сути первыми. В столовой кормили сносно, не так уж и сытно, но и умереть от голода нельзя было. В основном каша дробь16 или пшено, на первое супы или щи, варенная рыба и чай, хлеб по норме. Общежитие находилось тут же во внутреннем дворе конторы. Это было длинное одноэтажное здание под железной крышей с печным отоплением. Внутри на право и на лево два расположения с кроватями, столами, тумбочками и табуретами, то есть уроки можно было учить, не выходя со спальни. Это давало какие-то преимущества и комфорт. По центру находилась каптерка заведующего хозяйством учебного центра, там и хранились все вещи и вещевые мешки учащихся. Приближалось первое сентября. Уже все шесть десятков учеников съехались и разместились. Коле досталась кровать не далеко от печи, стоящей в центре комнаты. Парень познакомился с соседями по кроватям. С одной стороны, через проход с тумбочкой имел кровать такой же сирота, как и Коля, Сушко Сергей, рядом стояла кровать Володи Камчатного парня с городка Шубинка, который находился в семи километрах от его Криворожья. У него были родители живы и работали в горкоме партии ответственными лицами. В ФЗО было казарменное положение и поэтому выход в город был строго запрещен.
В ФЗО набрали две группы по тридцать человек. Коля записался в группу механиков по электричеству, совершенно новую профессию, которой только начали обучать в стране. Другая группа готовила забойщиков на комбайне, которых еще не было на рудниках, и буровых установках. Колю всегда привлекало что-то новенькое не изученное. Он жаждал знаний, как желают воды взмыленные кони после долгого бега под седлом.
И вот первое сентября. Рано утром все были подняты завхозом для раздачи одежды на занятия. Коля не мог дождаться этого торжественного момента. Он с какой-то нежностью ощупывал новые брюки и рубашку, слегка поглаживал ладонью пупырчатую кожу новейших ботинок, вдыхал не понятный и поэтому трепещущий запахом нос, аромат новеньких носков и ему жаль их было одевать на неоднократно вымытые с мылом ступни ног. Перед этим всех подстригли наголо и все головы теперь сияли, как бильярдные шары на зеленом сукне стола. Атмосфера царила приподнятая. Всех построили во дворе на уложенной битым кирпичом, единственной дорожке и перед собранием выступили и представились люди во все тех же кремовых френчах. Управляющего звали Нанкин Владимир Петрович, а его зама Дорошенко Александр Александрович или просто Сан. Саныч. В своей не продолжительной речи они оба поздравили всех и проводили по классам. Началось образование.
Николаю все давалось легко, он быстро усваивал материал, даже очень сложные темы он мог рассказать довольно доходчиво, приводя множество примеров. Учителя его полюбили сразу и обратили на него внимание руководства ФЗО. К празднику Октябрьской Революции Колю избрали старостой группы, и он вступил в комсомол. Работа на подшефном руднике в Луганске, учеба, комсомольские нагрузки, это занимало все время парня и к вечеру он мечтал добраться до своей любимой кровати, чтобы завтра опять в бой за знаниями. Еще Коле очень нравилось читать. Библиотека конечно была, но в основном сюда привозили техническую литературу, а мозг парня требовал чего-то большего. Первой книгой, которую он прочитал за одну воскресную ночь, была «Приключение Гулливера» Д. Свифта, но особенно страстно парень потянулся к небу. В его воображении он видел себя покорителем неба, он хотел прокладывать новые маршруты по небесным картам, искать и находить что-то не изведанное и не изученное. Он хотел летать. Он желал знать про аэропланы все, что только можно. Юноша был влюблен в учителя физики и астрономии, который часами мог рассуждать о каком-то гении Циолковском, о пилотируемых аэростатах о новых аэропланах и самолетах будущего. Звали физика Мозговой Виктор Семенович. На своих дополнительных уроках, на которые оставалось несколько парней увлеченных воздухоплаванием, он мог нарисовать такие дали, что казалось мир стоит на гране большого праздника звезд. К нам уже прилетали звездные шары с пришельцами, и с моря выплывали подводные летательные механизмы с управлением внутри каким-то другим умом, и на земле наступил коммунизм и не стало голода, который незаметно надвигался на Украину. Но об этом никто ничего еще не знал и все жили мыслью о скорейшем благополучие в мировом коммунизме. 1931 прошел как один день, уже четыре группы занималось в ФЗО, Коля стал секретарем комсомола училища и продолжал настойчиво впитывать в себя все дающиеся ему страной, знания. В начале 1932года в Луганске была открыта первая школа пилотов и штурманов при ОСОАВИАХИМ. Коля загорелся. Он узнал, что там можно заниматься в две смены и поэтому уговорил управляющего дать ему такое разрешение в виде исключения. Пообещав еще больше участвовать в организации учебного процесса и улучшении дисциплины среди учащихся. Разрешение на посещение и учебу в вечернее время, а также все необходимые документы и справки, были выправлены, и Колина учеба во втором училище началась. Он, как и хотел, поступил на курсы штурманов летательных аппаратов и аэропланов. В стране бурно развивалась авиация. На балансе учебного центра был практически новый аэроплан типа Блерио с названием «Терещенко№7» в двухместном исполнении, на котором впервые и поднялся в воздух Николай Стрельников в мае 1932года. Это была победа! Это был день триумфа он летал!