На перепутье
Шрифт:
Сериза умоляюще посмотрела на него.
– Мы не выступаем против тебя, Нильд. Мы остаёмся вместе с тобой.
Она повернула к нему свою ладонь. Он сделал вид, что не заметил этого, повернулся и ушёл с гордо поднятой головой. Он дал распоряжения своей команде, и через минуту ребята пошли за ним с недоумением на лицах. Они ещё никогда не видели, чтобы Нильд кому-нибудь уступал.
Старшие разразились ликующими криками. Зычный голос Вехутти ревел: "Мы победили!"
На лице Серизы отразилось беспокойство, когда она взглянула на своего
– Думаю, что я допустила ошибку. Нельзя было спорить с Нильдом перед ними.
– Вряд ли у нас был выбор, - сказал Оби-Ван, хотя и он с беспокойством следил за ликованием Старших. Зная Вехутти, можно было предположить, что отец Серизы уже представит этот инцидент как большую победу и использует в собственных интересах.
Вехутти вдруг обернулся и, глядя поверх толпы, посмотрел на Серизу. Их глаза встретились. Оби-Ван увидел, как хвастливое выражение сошло с его лица, когда он увидел дочь, а во взгляде появилась нежность.
"В конце концов, он же человек", - напомнил себе Оби-Ван. И впервые подумал, что у Серизы ещё есть надежда помириться с отцом, ведь она так мечтала об этом…
Один из Старших потянул Вехутти за руку, и тот резко отвернулся. Сериза тихо вздохнула.
– Нильд говорил, что его родители были для него больше, чем воинами, - сказала девочка.
– Я тоже так чувствую. Я знаю, что мой отец полон ненависти. Но когда я вспоминаю его, я вспоминаю и его любовь ко мне.
– Я думаю, он любит тебя, - отозвался Оби-Ван.
– Для меня это незыблемое, - продолжала она.
– Но значит, и записи в Залах - это тоже святое…
Она повернулась к мальчику.
– Ты понимаешь, что я имею в виду? Для тебя есть что-нибудь незыблемое?
Помимо воли, в мыслях Оби-Вана промелькнули образы. Он видел Храм, возвышающийся на фоне голубого неба и белых небоскрёбов Корусканта, невероятно высокий, сияющий в золотом свете солнца. Он видел длинные тихие коридоры, уединенные комнаты, журчащие фонтаны, озеро, чья вода ещё зеленее, чем глаза Серизы. Он почувствовал внутренний покой во время медитации перед целительными огненными кристаллами, когда вглядываешься в их мерцающие глубины…
Волнение охватило всё его существо. Ему так не хватало этого - быть джедаем.
Ему не хватало этой надёжной крепкой связи с Силой. Он утратил её.
Чувство было почти такое же, как будто он снова стал подготовишкой-первогодком, кто знает, что может ощутить Силу, но ещё не может управлять ею. Он утратил смысл своего существования, который он чувствовал в Храме, понимая, куда должен идти и зачем это нужно.
Но больше всего ему не хватало Куай-Гона.
Связь между ними оборвалась. Оби-Ван, конечно, мог бы вернуться в Храм. Йода принял бы его, он это знал. И Совет примет решение о том, сможет ли он снова быть джедаем. Другие же возвращались…
Но Куай-Гон не захочет принять его, не встретит с радостью. Мастер-джедай свободен от своей клятвы перед ним. И Оби-Ван сознавал, что его бывший учитель имеет на это полное право.
Сериза всё поняла по его глазам.
– Тебе не хватает этого…
– Да.
Она кивнула, как будто нашла подтверждение своим мыслям.
– Тут нечего стыдиться, Оби. Может, это твоя судьба - служить гораздо большим мирам, чем наш. И твоя жизнь должна быть совсем иной.
– Но я люблю Мелиду-Даан, - сказал Кеноби.
– Это ничего не меняет. Ты должен связаться с ним, ты же знаешь.
Оби-Вану не нужно было спрашивать, кого она имеет в виду.
– Ты поступил так, как должен был тогда поступить, - продолжала Сериза.
– Ты сам говорил мне, что никто из джедаев не осудит тебя.
Кеноби посмотрел на серое небо над площадью. Там, в вышине, уже начали мерцать первые звёзды. За этими звёздами лежали иные миры галактики, и среди них Корускант. Три дня пути на скоростном корабле. Но для Оби-Вана это расстояние непреодолимо.
– Есть один джедай, который осудит меня, - ответил он.
– И всегда будет осуждать.
10.
Талла и Куай-Гон просматривали списки. Имя каждого ученика, учителя, служащего Храма - всех, кто имел доступ к тем или иным украденным вещам и ещё не был учтен за это время, сравнивалось с основным списком. Они надеялись, что таким образом уменьшат количество лиц, с которыми надо проводить собеседование.
Компьютер подсчитал имена. Список сократился до двухсот шестидесяти семи. Талла тяжело вздохнула, услышав это число:
– На то, чтобы опросить столько народу, уйдёт несколько дней.
– Значит, начнём прямо сейчас, чтобы быстрее закончить, - сказал Куай-Гон.
Всё же кое-что их радовало: собеседование не должно было занять много времени. На каждого опрашиваемого они выделили только по пять минут. Для Таллы этого было достаточно, чтобы почувствовать запах, который она уловила в квартире мастера Джинна.
Поскольку на опрос уходило немного времени, ученики имели возможность обсуждать происходящее друг с другом. Слухи об украденных кристаллах распространились по всему Храму. Вскоре уже почти все дети оказались в коридорах, обмениваясь самыми невероятными предположениями.
– Вот когда нужен этот Ту-Джей, так его и нет!
– утомлённо вздохнула Талла в конце долгого дня.
– Мог бы приглашать их сюда.
– Мы почти закончили, - сказал Куай-Гон.
– Следующий - Бент Эирин!
Послышался деликатный стук в дверь, и Куай-Гон нажал кнопку. Дверь с шорохом отодвинулась.
Бент было всего одиннадцать лет, и для своего возраста она была совсем невысока. На её родной планете Мон-Каламари, изобилующей водой, царил влажный климат. Куай-Гон знал, что эта девочка была близким другом Оби-Вана. Подходя к столу, за которым они с Таллой сидели, ученица заметно нервничала - даже очень заметно.