На пересдачу, Кэсси Рок!
Шрифт:
— Месть? — переспросил он. — Причем тут месть? Ты о чем, Кэсси?
— Мстите не мне, а самому себе, — продолжила я свою мысль. — Вас выставили из спецслужб из-за одной ошибки, так? Дело с высшей нечистью. Вы не можете простить себя, а наказываете других. Не прощаете ни малейшей ошибки!
Гроув склонил голову, посмотрел на меня исподлобья, и его голубые глаза будто пригвоздили меня к месту. Даже мурашки по спине побежали.
— Не лезь в это дело, Кэсси, — с угрозой произнес он. — Ты понятия не имеешь, куда ввязываешься.
—
— Решила разыграть потасканную карту с колесом времени? — понял он и наклонился ко мне ближе, а его голубые глаза гневно прищурились. — Держись от меня подальше, Кэсси Рок, — тихо приказал Гроув, и в его голосе мне померещились и томная хрипотца, и влекущая опасность, от которой мурашки вновь ожили и рванули по коже целой толпой. — Ты меня поняла?
— А может, у вас роман с упырицей? — предположила я. — Почему в задаче была именно женщина? Это важно?
Гроув страдальчески закатил глаза и, оттолкнувшись от парты, стремительно вышел вон. Дверь в аудиторию громко захлопнулась, свечи как по команде погасли, и я осталась в темноте одна. И без зачета. Снова.
Я задумчиво взяла визитку с парты. Глянцевый прямоугольник, золотая кайма. Строго, стильно, дорого. Прищурившись, прочитала: «Джонатан Стоун, юрист». Со стипендии я его точно не потяну, и в долг брать не стану. К тому же, если Гроув сегодня умрет, то и этот вариант отпадет.
Я сунула визитку в карман и поспешила прочь. Я знаю, где это будет. Знаю — когда. У меня даже есть подозреваемый — Шменге. Надо предотвратить преступление, а потом уже договориться с Гроувом о пересдаче. Если я спасу ему жизнь, то он не посмеет мне отказать!
Не такая уж я безмозглая дурочка, какой считает меня мастер Гроув. Я не собиралась сидеть в засаде у оградки старого кладбища. Меня могли там обнаружить и, чего доброго, прибить за компанию с Гроувом. Нет, я планировала зайти с тыла…
— Точно не будет укола? — спросила в который раз Жозефина, вышагивая рядом со мной.
— То есть то, что доктор Шменге — предполагаемый убийца, тебя не волнует? — уточнила я. — Никаких уколов, я обещаю.
Жозефина выдохнула и потрусила бодрой рысцой по тропинке к роще, у которой ютился целительский корпус. План такой — я понаблюдаю за доктором Шменге, и, если он куда-то направится, пойду следом, тихо как мышь.
— Фу, опять этот запах, — пожаловалась Жозефина, когда мы приблизились к серому прямоугольнику здания.
Я шикнула на нее и подкралась к окну. Шторы все также были задернуты, и свет не горел.
— Неужели уже ушел? — расстроилась я.
Вообще-то в академии жизни и смерти половина занятий проходит ночью. Вдруг у меня бы случилось нервное расстройство после дважды несданного зачета? Кто бы меня тогда вылечил?
Помявшись возле крыльца, я решила зайти. Если что — скажу, опять спина зачесалась, и сразу добавлю, что пришла не одна. Не станет он меня убивать при свидетелях.
Узкая кишка коридора тянулась вдаль, и я, добравшись до двери, застыла. В узкой щелке внизу горел теплый свет. Это что же, пока я ползла по коридору, Шменге вернулся?
Я глянула назад. Жозефина, кудлатый силуэт в дверном проеме, подбодрила меня кивком.
— Если что — беги со всех ног, — громким шепотом посоветовала она. — Я прикрою.
Я постучала, нажала на ручку, и дверь тихонько открылась.
— Доктор Шменге? — позвала я.
Кабинет встретил меня тишиной. Все так же сиротливо жался в углу скелет в полосатом шарфике, на столике лежала раскрытая книга. Я прошла внутрь, отвернула обложку. Печальный всадник в широкополой шляпе скакал в кровавый закат, унося с собой «Боль одинокого сердца». Я положила книгу как было, подошла к окну.
Если Шменге забыл потушить лампу, то почему я не увидела свет с улицы? Он должен был хоть чуть-чуть пробиваться, несмотря на плотные шторы. Я решительно отдернула тяжелую ткань и уставилась на кирпичную кладку.
Мне понадобилась пара секунд, а потом я быстро задернула шторы.
— Не может быть, — тихо сказала я.
Взяв бокал с низкого столика, осторожно поднесла к лицу и понюхала. Густой бордовый осадок свернулся на донышке грязной гусеницей, но вином тут и не пахло!
Дверь зловеще приоткрылась, и я выронила бокал, который разбился вдребезги.
— Это я, — сказала Жозефина, заглянув в кабинет. — Ты что тут, пьешь?
Я попыталась наколдовать простейшее бытовое заклинание, но пальцы дрожали, и в итоге осколки собрались криво. Бокал получился приплюснутый и косой, с гнутой ножкой. Точно поганка, по которой поддали ногой.
Жозефина настороженно поводила головой по сторонам, попятилась, наткнулась попой на скелет и обернулась… Взвизгнув как щеночек, она одним махом запрыгнула мне на руки. Я покачнулась, но устояла. А скелет укоризненно покачал черепом.
— Уходим отсюда, — пробормотала я. — Быстро.
Правда, я все же задержалась в коридоре. Спустила Жозефину на пол и внимательно осмотрела стенку. На одном участке краска как будто слегка выделялась по цвету.
Не было никакого искривления пространства — поняла я, выходя в свежую прохладу ночи. Кабинет Шменге и правда дальше по коридору. А окно, которое ближе, обманка.
Лечебница без окон вызовет справедливые подозрения. А солнечный свет Шменге ой как не любит. Вот он и подстраховался — оставил фальшивый кабинет, видимый снаружи и замурованный изнутри, а себе сделал настоящий, в котором кирпичная стена спрятана за шторами.