На первых ролях
Шрифт:
ГЛАВА 17
За всю свою недолгую жизнь Челси встречала много прекрасных особняков в Голливуде и Беверли-Хиллз, но никогда не видела ничего столь великолепного, как загородный дом Эшфордов. Он был таким же красивым, как Мэндерли, в ее любимом старом фильме «Ребекка», только без окружавшей его зловещей атмосферы. Построенный на самом высоком из холмов, усеявших неровными гребнями местность и покрытых ковром густой травы, особняк из красного камня величественно поднимался во всей своей красе навстречу
– Потрясающе, Маргарет! Твоя семья всегда владела этим поместьем? – спросила Челси, не в силах наглядеться на окружающую красоту.
– Не всегда, только с 1780 года, собственно говоря, и теперь оно гораздо меньше, чем тогда.
– Сколько же здесь?
– Вместе с фермами арендаторов около пятнадцати тысяч акров, кажется, но, когда первый граф Эшфорд купил это место, оно было в четыре раза больше. Тогда посадили эти прекрасные деревья. Сам дом был построен нашей семьей и спроектирован Джоном Карром и Сэмюэлом Уайеттом, двумя величайшими архитекторами того времени. Известный лепщик Джозеф Роуз отделал почти весь дом изнутри. Погоди, вот увидишь папину библиотеку!
– Пятнадцать тысяч акров! – воскликнула Челси, дитя Беверли-Хиллз, где поместье в пол-акра считалось огромным.
– Папа говорит, десять тысяч акров – минимальный размер, чтобы содержать такое поместье. У нас восемь отделений, иначе со всеми делами не справишься: Лесничество, домашняя ферма, которая обрабатывает тысячу акров вокруг здания, молочная ферма, поставляющая молоко, сливки и масло для дома и деревенского ресторанчика. Кроме того, здесь же и конный завод, где выращивают лошадей для владельцев конюшен. Это на самом деле большое предприятие.
– Должно быть, здесь работает много людей! – воскликнула Челси.
– Конечно. Папа говорит, они отказались от высокого жалованья ради стабильного дохода и прекрасной местности. Они здесь счастливы, потому что чувствуют себя частью общины, где все заботятся друг о друге и нет бедных и одиноких.
– Кто-нибудь хочет уехать отсюда? – спросила Челси.
– Очень редко. У нас всегда больше людей, чем нужно, но папа пытается уложиться в смету и, хотя считается, что он должен принимать решение на строго экономических основах, все-таки всегда старается учитывать добрую волю и благосостояние работников.
Челси буквально впитывала каждое слово подруги, чувствуя, что всего за несколько коротких часов перешагнула из обычного повседневного мира в волшебную страну.
Она была еще больше очарована, когда очутилась в большом парадном холле. Пораженная видом широкой мраморной лестницы, разделявшейся на две, ведущие в противоположных направлениях, девочка воскликнула:
– Господи, Маргарет, это самый потрясающий дом, в котором я когда-либо была!
– Все это во многом благодаря маме! Знаешь, папа ведь женился на ней из-за денег, – жизнерадостно сообщила Маргарет.
Челси ошеломленно охнула:
– Как ты можешь говорить подобные вещи!
– Но ведь это правда! – ехидно хихикнула Маргарет. – Только не вся! Ее отец был одним из финансовых гениев-миллионеров Уолл-стрит. Он рано овдовел, а мама была его единственным ребенком. После ее выхода в свет он отправил маму в турне по Европе, как было принято в тридцатых годах. Но, к несчастью для дедушки, мама решила пожить в Лондоне у друзей и там встретила блестящего молодого летчика-офицера.
Маргарет хихикнула и закатила глаза.
– Этот романтичный юноша и стал моим отцом. Когда началась война, мама отказалась вернуться домой и очень огорчила этим дедушку. Она вступила в Красный Крест против его воли, и делала все – даже водила машину «скорой помощи». Когда война закончилась, отец оказался настоящим героем – слегка хромал, а грудь была покрыта орденами и медалями. Они безумно влюбились и, не сказав никому ни слова, поженились – не в церкви, а у судьи, стали мужем и женой и завели детей!
– Как романтично! – воскликнула Челси. – А с его семьей не было никаких проблем, ведь она американка и все такое?
– О, нет! Титулованные англичане любят богатых американок! Кроме того, мама была красива, молода и девственна, и все ее обожали, – пожала плечами Маргарет. – Даже если бы кто-нибудь и возразил, отец и слушать не стал бы. Он до сих пор в нее влюблен по уши. Иногда они так воркуют, что окружающим просто чертовски неловко!
– Ты должна благодарить Бога, что у тебя такие родители, – заметила Челси, но тут же постаралась скрыть ненароком вырвавшееся откровенное признание: – А как насчет отца твоей мамы?
– О, в конце концов дедушка остыл, и они помирились. Он умер в тот год, когда родилась моя сестра, и оставил маме кучу миллионов, так что папа смог восстановить дом в первоначальном виде. Ну же, пойдем скорее, кабинет мамы в конце холла. Мне не терпится познакомить тебя с ней.
Девочки прошли по галерее, где на стенах висели портреты предков, которые, как Челси пообещала себе, обязательно нужно будет рассмотреть попозже. Маргарет постучала в тяжелую резную дверь и, услышав ответ, повернула ручку.
Девочки оказались в очаровательной, облицованной панелями комнате с полками на одной стене и окнами с армированными стеклами на другой. Челси не припоминала ничего более удобного, теплого и уютного.
Женщина со светлыми, почти белыми волосами сидела с книгой на коленях в высоком кресле, обитом коричневой кожей. Услышав шаги, она подняла глаза, и, уронив книгу, протянула руки. Маргарет влетела в объятия матери.
Челси, стоя в стороне, наблюдала за встречей, пока Маргарет, вспомнив о подруге, не отстранилась.