На пороге мира
Шрифт:
– Все плохо?
– решился задать вопрос Иван.
– Даже хуже, - не стал пытаться развеять его сомнений Леонид. Причем руки его жили в этот момент собственной жизнью: он достал из чехла с ноутбуком еще три кольца-манипулятора и надел два на большие пальцы обеих рук, одно на указательный правой руки. А дальше раскинул видимую только ему одному виртуальную клавиатуру, или даже не одну, и словно пианист, играл на клавишах, одному ему ведомую композицию.
– Мы на планете, где идет вялотекущая гражданская война. Правительство - военная диктатура. Космодром - единственный на всю планету. Станция дальней космической
– Понятно, - сглотнул внезапно вставший ком в горле Иван. Тут Леонид включил одновременно и внешнюю и внутреннюю громкую связь.
– Я обращаюсь к правительству Комбоджи!
– начал с ноткой безумия в голосе, но вполне официальным тоном Леонид.
– Я являюсь гражданином Российской Империи, также как и шестьдесят восемь пассажиров на борту. Нас против нашей воли доставили на эту планету преступники. Требую немедленно открыть воздушное пространство для нашего взлета и не препятстовать возвращению нашего борта на родину в порт приписки Новопитер планета Терра! Тогда, обещаю, мы уйдем тихо, без политического скандала. В противном случае, если мое требование не будет выполнено через десять минут, я остаюсь на планете, у вас больше не будет космодрома, а не позже чем, через двадцать четыре дня, у вас будет новое правительство! Время пошло, - проговорил он на русском. Затем повторил на английском. И в третий раз на кхмерском. Иван только диву давался, от таких его обширных познаний в языках.
– Теперь ждем восемь минут, они естественно не соглашаются, но дипломатически у нас разявязываются руки. Сможем оправдаться потом, даже если планету взорвем к херам, - сказал "Вежливый Кролик", поправив указательным пальцем очки. Ругательство в его исполнении звучало... экстравагантно. И непривычно.
Леонид замолчал. Таймер, запущенный им, неумолимо отсчитывал по громкой связи секунды отведенных десяти минут.
– Кто вы такие?
– решил задать, пока еще можно, главный беспокоящий его вопрос, Иван.
– СИБ?
– Не бойся, Твоё Императорское Высочество, - усмехнулся Леонид, продолжая что-то сосредоточенно " наигрывать" на виртуальных невидимых остальным клавишах.
– Я именно тот, за кого себя выдаю: скрипач Жестянкин Леонид Васильевич. Мы с Ленкой просто хотели слетать на Ривьеру. Ты подвернулся совершенно неожиданно и спутал все карты.
– И все же? Раз вы про меня все знаете. Кто вы? СОИС? СИБ?
– настаивал Иван.
– Ленка из СИБа. Вчерашняя выпускница Академии. В отпуске она между заданиями.
– Это правда?
– повернулся Иван к Гонцовой. Та утвердительно кивнула.
– А ты? Ты кто такой? Такие навыки... Я даже не слышал, чтобы кто-то мог вот так... Как ты.
– Кадет я недоучившийся. Училище Армейской Контрразведки и Спец. Связи. Отчислен. Контракт разорван. Так что сейчас я никто. Просто скрипач, ехавший на Ривьеру с девушкой.
– Слишком круто для простого скрипача...
– А я не простой! Я талантливый!
– рассмеялся Леонид. Как раз в этот момент таймер начал отсчитывать крайнюю минуту из ультиматума. Жестянкин
Лайнер не дернулся, не вздрогнул, почти не сместился. Но приборы показывали, что шасси убрано, двигатели вышли на малую мощность и сейчас вся громада лайнера висит на них в паре метров над покрытием космодрома.
Лёня передвинул другой рычажок на несколько делений, выставляя его в понятную ему одному позицию, и искуственная гравитация буквально вдавила всех, находящихся на борту людей в кресла.
Время вопросов кончилось.
* * *
глава 44
* *
Лайнер начал приподниматься на стартовых антигравах и разгонных двигателях одновременно, но делал это неправдоподобно медленно, словно эти две движущие силы не помогали друг другу, а наоборот мешали. При том, если судить по дрожанию воздуха под корпусом, разгонные движки были уже чуть ли не на маршевом режиме.
Корпус пошел "волной" и засеребрился активированным ферритовым слоем.
– Время вышло. Вы упустили свой шанс...
– раздался по громкой связи на весь космодром веселый звонкий почти детский голосок.
– "Дождик, дождик, хватит литься, Лёня хочет веселиться!!!
– весело и задорно прокричал этот голос. А потом зачитал английскую версию.
– Rain, Rain.
Go away.
Come again another day.
DADDY wants to play.
Rain, rain, go away, - продикломировал он детскую песенку. При этом в нем с каждым словом нарастал градус безумия. Под завершение короткого четверостишия, тех, кто его слышал, уже реально продирал мороз по коже.
– Упс!
– раздалось восклицание одновременно с резким боковым рывком лайнера. Тяжелую машину с большим ускорением кинуло в бок на скопление техники, которую ферритовым бортом буквально размазало и размололо по покрытию космодрома. Инерция потащила лайнер дальше на вышку радара и пеленга. Причем, скорость все нарастала.
Вышку снесло, словно карточный домик. Резко врубились маневровые, и космолет вроде бы начал выравниваться, но не удержался и его снова кинуло, теперь уже в другую сторону.
Над космодромом заорала и тут же отключилась сирена. В воздух начали подниматься боевые флаеры с крупнокалиберными лазерными пулеметами. Ракетные установки экстренно начали приходить в боевую готовность. Суматошно и беспорядочно забегали люди.
– Яху!!! А......сия ...тинна, мне дали порулить!!!
– раздался все тот же голос, но полный запредельного, бешенного, радостного восторга, в тот момент, когда лайнер, все также несущийся прямо на ракетные установки, начал заваливаться на крыло, чуть не срезая им верхний слой дорожного покрытия.
А потом вновь зазвучала та же детская песенка, ритмично декламируемая звонким почти детским голосом, набирающим с каждым словом накал и градус безумия, как и в первый раз, но теперь одним четверостишием не ограничилось. Песенка была длинная...
– Rain, Rain.
Go away.
Come again another day.
DADDY wants to play.
Rain, rain, go away.
Rain, Rain.
Go away.
Come again another day.
MOMMY wants to play.
Rain, rain, go away.