На пороге Тьмы
Шрифт:
Откинул капот и хмыкнул – мотора под ним не было. Был багажник. Зато в багажнике нашелся, к моему невероятному удивлению, набор цепей на колеса и полный инструментальный ящик, я даже опешил. Машину в спешке сюда ставили, или просто не удосужились заглянуть? У «шнауцера» инструмент в складе хранился, вместе с резиной.
Ладно, если мотор сзади… аккумулятор где, кстати? Тоже ведь не пойми где, немцы любят так устанавливать, я еще помню, как в девяносто третьем купил БМВ «пятеру» и долго искал в ней аккумулятор – руководства не было, машина была левая насквозь. И только
Под сиденьями были какие-то ящички. Перегнувшись через борт, я открыл водительский, заглянул… Оп-па, а это что? Сумка кирзовая, грубая, с чем-то тяжелым внутри. Достал, открыл.
Точно, машину не проверяли, когда сюда ставили. А немец-водила, что на ней катался, был любителем трофеев. Новенький, заботливо завернутый в масляную бумагу ТТ. К нему два магазина с круглыми дырочками в боках, и пять пачек патронов. Этот немец из него и не стрелял ни разу, похоже.
Взял пистолет в руки, повернул к свету, блеснула холодная сталь сизым. Звезда на рукоятке, куда более удобной по форме чем та, которые были в моем «слое», за счет патрона другой формы, клеймо завода, номер, год выпуска – 1939. Ага, оно и видно, что не военный тираж, качество обработки ого-го, это потом было, что как напильником, приходилось видеть.
– Блин, это знак, – сказал я негромко. – Угадал я с машиной. А тебя дома очищу, заново смажу, кобуру куплю – и буду носить. Тем более, что больно уж боеприпас уважение вызывает, у нас такого не было.
* * *
– Долго еще? – в голосе Федьки беспокойство.
– А что там?
– Опять что-то видел, близко от нас.
– Заканчиваю! – засуетился я.
Я уже действительно заканчивал, уже чуть-чуть, минут на десять оставалось возни, я с тентом разбирался, как его правильно натягивать, не хотел, чтобы всю дорогу в салон моей машины летела грязь и лил мелкий дождик, который и не переставал. Кстати, «шнауцер» тоже бы закрыть надо, там тент есть, хотя там все равно в плащ-палатке рулить придется.
– Шевелись, давай!
Ничего, ничего, у меня тоже от близости Тьмы нервы уже плохо выдерживают и голова соображает через такт. Худое тут место, совсем худое, даже если не твари и не приближающаяся темнота, все равно дольше не выдержишь. Прямо чувствую, как что-то последние остатки душевной устойчивости вытягивает, как будто клещ какой-то, паразит зловредный к душе присосался.
С улицы донесся короткий всплеск мата, затем по металлической крыше забухали сапоги, трижды раскатисто треснули короткие очереди.
– «Пионеры»! – донесся до меня крик. – Тревога, мать ее!
С карабином в руках я мухой выскочил на улицу, огляделся. Федька сидел на боксах, прямо у меня над головой, указал пальцем в конец ряда – там на земле корчилось и мелко тряслось что-то темное.
– Двоих видел, второй смылся за тем углом! Будь готов.
– Блин, если в оборону сядем – точно застрянем, – с досадой сказал я. – Давай так, ты прикрывай этот проход, а я прямо туда попробую.
– Ну… давай, – кивнул Федька без заметной охоты, просто понимая, что в этом случае я прав, надо рисковать.
Прижав приклад к плечу и опустив ствол карабина, я побежал по проезду между рядом боксов и промкорпусом напротив. Хорошо, что там стена глухая, хоть за окнами следить не надо, а крышу промкорпуса Федька со своей позиции всю просматривает.
Тут до угла недалеко, метров двадцать всего, я мухой, я быстро… По большому кругу, ствол карабина на этот самый угол… Тварь на земле сдохла уже, вон темный «дымок» пошел, это все, это кранты… Где второй?
Я как почувствовал, что целюсь не туда, заранее, еще не видя цели, вспомнил про то, что они по стенам как по земле… и когда все же увидел тварь, мой карабин уже смотрел на нее. Она сидела почти под самой крышей, распластавшись по стене, прижавшись к ней как кошка перед прыжком.
«Пионер» и дернуться не успел, как словил две пули, выбившие облачка Тьмы и вернувшие его в мир нормальной гравитации, и его тело с громким стуком и хрустом свалилось в сухой бурьян, что густо рост под стеной. А там я всадил в него еще две, норовя попасть в смутно угадываемую голову, и видимо все же попал, потому что существо замерло неподвижно. Затем, после паузы, добавил еще одну, не знаю зачем.
Огляделся… все. Вроде бы все. По крайней мере непосредственной угрозы я сейчас не вижу. А если не вижу, так не хрен и время терять. Повернулся и бегом бросился обратно.
– Завалил! – крикнул я, подбегая. – Других не видел.
– Это только пока, – с досадой сказал Федька. – Тьма почуяла, что мы их убили, тут же прямая связь. Скоро будут еще.
– Тогда надо цеплять «швимваген» и валить отсюда со скоростью, допустимой для буксировки на жесткой сцепке, – жестко ответил я. – И не хрен панику поднимать.
Федька только брови поднял удивленно, но ничего не сказал, а просто спрыгнул в кузов грузовика.
– Сдавай задом помаленьку! – крикнул я, поднимая с земли свободный конец сцепки. – И меня слушай, без паники.
– А если тварь? – обернулся он уже с подножки.
– Останавливайся и отбивайся, не суетись, а то еще и меня задавишь.
– Лады, понеслось дерьмо по трубам!
Опель, круто завернув, закатился задом в самый бокс. Дальше не надо, все равно не попадем, так что я заорал:
– Стой! Нормально! Давай сюда!
Дальше «корытце» толкать надо, один не смогу, хоть и легкое – прикипело там все, надо с места стронуть сперва. Вдвоем тоже еле-еле сдвинули, но ничего, после хруста и щелчков легче пошло.
– Все? – крикнул все больше и больше нервничающий Федька.
– Все, погнали, – кивнул я. – Но погнали медленно и аккуратно, понял? Чтобы сами все свои труды не обгадить, обидно будет иначе.
– Сам темп задавай, – сказал он. – И мне так проще, когда буду видеть, что твоя раконога эта едет, а не отстала где-то, вылив воду с маслом.
– Как скажешь.
– Если что не так и кругом проблемы – бросай «шнауцер» на хрен и перескакивай ко мне, понял?
– Ага, – кивнул я и переложил наган из кобуры на грудь, под разгрузку, там он сейчас нужнее будет.