На поселение
Шрифт:
– Покупателя ждем, - прошамкала плесень.
– А когда он должен подойти?
– Да кто ж его знает… Как подадут, так и придет. Бывало, что и по три дня ждали, народу собиралось столько, что не продохнуть.
Плесень отвернулась, и Афганка стал пробиваться к выходу. Перспектива ждать покупателя его никак не устраивала.
Афганка вышел на бортик и начал энергично голосовать. Останавливались, в основном, частные мошки, отвезти они могли недалеко, а денег хотели много. Кончилось тем, что приземлилась милицейская оса.
– Документы!
– потребовал пузатый микроб.
Афганка распахнул кармашек на груди и вынул паспорт с ордером на поселение.
– Тю!
– сказал пузатый микроб.
– Сам из приморья, ордер в городе, в северном микрорайоне. Как ты попал в западный пригород?
– С молоком…
– А ну-ка поехали, - сурово заявил микроб.
Пожав плечами, Афганка прошел в осу, и та с жужжанием взмыла в воздух. В осе сидел еще один микроб в милицейской форме - напарник. Он рулил, и оба внимательно глядели сверху на лотки рынка.
– В улей его повезем?
– спросил первый микроб у напарника, возвращая паспорт Афганке.
– Как раз сота свободная есть.
– На каком основании меня задерживают и в улей везут?
– сухо поинтересовался Афганка.
– А чего на пригородном рынке делал без регистрации?
– обернулся к Афганке напарник.
– На попутных еду с юга на север, - объяснил Афганка.
– На попу-у-у-утных… - удивленно протянул напарник.
– А чего так?
– Денег нет, - спокойно ответил Афганка.
– Де-е-енег нет… - разочарованно повторил напарник.
– На кой он нам в улье сдался?
Первый микроб строго повернулся к Афганке:
– А ты знаешь, что на рынке нельзя вот так стоять и голосовать?
– Ну а что ж делать-то?..
– философски произнес Афганка.
Первый микроб начал озадаченно чесать затылок, но тут напарник пихнул его в бок и многозначительно указал вниз.
– Черешня… - протянул он с уважением.
– Ух, сколько набежало!
– присвистнул первый микроб.
– Чего творят…
Оса резко пошла на снижение. Глянув вниз, Афганка увидел лотки с россыпями кроваво-алой черешни. По ней рулили толпы блестящих зеленых мух. Увидев пикирующую осу, мухи поспешно разлетелись.
Милиционеры выпрыгнули из осы, вразвалочку подошли к группе толстых бацилл и начали о чем-то не спеша беседовать. Затем вместе с одной из бацилл вернулись к осе. Первый микроб тщательно придерживал бациллу за рукав - неясно было, то ли в знак особого почтения, то ли чтоб не убежала.
– Вылазь!
– скомандовал он Афганке и указал на самую дальнюю ягоду.
– Вон там голосуй, понял?
Афганка кивнул и проворно вылез наружу.
Алый бок ягоды раскалился и пылал жаром, стоять на таком солнцепеке было тяжело. Но место было оживленным, вокруг плотным потоком сновали люди и мухи. Наконец Афганке удалось остановить нервную и энергичную старушку. Водитель ее оказался таким же энергичным стариканом.
– Куда путь держим?
– осведомился он.
– На попутках добираюсь с самого юга, с моря. Мне в город, до северных кварталов.
– Море-то эвон где… - удивился старичок.
– Это ты столько городов на попутках проехал?
– Ага!
– улыбнулся Афганка.
– Ну а деньги-то есть?
– подозрительно осведомился старичок.
– Были б деньги - разве б на попутках ехал?
– улыбнулся Афганка.
– Логичненько, логичненько, - произнес микроб, поправляя очки.
– Ну, садись.
Старушка взяла с лотка черешенку, положила в рот и двинулась в путь, немного прихрамывая.
– И что, сейчас разве возят?
– недоверчиво поинтересовался старичок.
– Ну вот еду же, - самоуверенно кивнул Афганка, вспомнив, что старичок любит логику.
– Логичненько, - ответил старичок.
– Но это тебе повезло, что я встретился. А если бы не я? И чего бы ты делал?
Афганка тактично промолчал.
– Вот и оно!
– сказал старичок назидательно и замолчал на некоторое время.
Старушка бойко шла по рынку, размахивая кошелкой.
– Сейчас, - сказал старичок.
– Еще рыбы куплю, и домой на трамвае поедем. Давай, милая, шагай, шагай!
– Вы прямо с ней, как с живой, говорите, - удивился Афганка.
– А что ж она, не живая, что ли?
– охотно поддержал разговор старичок.
– Все слышит, может, даже думает о чем-то своем…
– Кто думает?
– насторожился Афганка, а про себя решил: угораздило же нарваться на психа!
– Человечинка думает, - кивнул старичок.
– Шагает себе и думает о чем-то своем…
– Хм… - сказал Афганка.
– И чем это она, простите, думает?
– Это уж я не знаю, чем. Да и какая нам разница, верно?
– Большая разница, - возразил Афганка.
– Как и чем может думать многоклеточное? Оно ж многоклеточное!
– А вот сам посуди!
– крякнул старичок.
– Толпа ведь думать может? А многоклеточное - это, считай, та же толпа.
– Нет, - уверенно покачал головой Афганка.
– Толпа думать не может.
– Может, может!
– кивнул старичок.
– Ты никогда не слышал, как толпа хором скандирует? Мысли, правда, у толпы куцые. Усредненные, я бы сказал. Но ведь есть же? Так что мы не можем отымать у многоклеточного права на разум!
– Разум, - хмыкнул Афганка.
– Разум - это когда самое себя осознаешь. Может ли толпа осознавать самое себя? И думать о себе, как о толпе?
Старичок погрузился в мысли. А может, просто замолчал, сконцентрировавшись на сложном участке дороги. Его старушка остановилась, переложила кошелку в другую руку и двинулась дальше.