На последнем берегу
Шрифт:
— Как вы выбрались? — спросил он. — Я видел вас в той каше.
— Заезжал сменить колесо, — с трудом ворочая языком, объяснил физик. — Моя машина слушается руля не лучше пьяной свиньи. Не лучше паршивой помеси «лотоса» с «джипси».
— Моя машина прекрасно слушается, — небрежно возразил хозяин метиса. — Одна беда — тут же перестает слушаться. Вы едете в город?
— Если «феррари» на это хватит.
— Я бы взял телегу Дона. Ему она больше не понадобится.
Осборн так и уставился на него.
— Вот это мысль…
К
— Я бы поскорей его увел, покуда не перехватили.
Джон Осборн залпом выпил виски, ринулся к «феррари», мигом зажег и без того пылких своих помощников новой затеей. Толкая и подпихивая «феррари», его дружными усилиями вкатили на трейлер и закрепили веревками. Мимо проходил один из распорядителей, Осборн окликнул его:
— Есть тут кто-нибудь из механиков Дона Харрисона?
— Наверно, все на месте аварии. Я знаю, жена его там.
Осборн думал уехать с «феррари» на трейлере, потому что Дону тот больше не понадобится, так же как и «ягуар». Но если жене и механикам погибшего не на чем больше возвращаться в город, это меняет дело.
И он вместе с Эдди Бруксом, одним из своих механиков, зашагал по дороге к Сенному углу. Возле груды разбитых машин стояли под дождем несколько человек, среди них женщина. Он собирался поговорить с кем-нибудь из механиков, но, увидев, что вдова не плачет, передумал и подошел к ней.
— Я водитель «феррари», — сказал он. — Очень сожалею, что так случилось.
Женщина наклонила голову.
— Вы подъехали и наткнулись на них, когда уже все было кончено, — сказала она. — Вашей вины тут нет.
— Знаю. Но мне очень, очень жаль.
— Не о чем вам жалеть, — глухо сказала вдова. — Он этого и хотел. Не хворать долго, не мучиться. Может быть, если б не пил до начала виски… не знаю. Он кончил, как хотел. Вы были друзьями?
— Не совсем. Перед гонками он предложил мне выпить, но я отказался. А только что выпил, помянул его.
— Вот как? Что ж, спасибо. Дон был бы доволен. Там еще осталось виски?
Осборн замялся.
— Когда я уходил, еще оставалось. Выпили по стаканчику Сэм Бейли и я. Но может быть, там парни все прикончили.
Женщина посмотрела ему в лицо.
— Послушайте, что вам нужно? Его машина? Говорят, она уже никуда не годится.
Джон Осборн мельком глянул на разбитый «ягуар».
— По-моему, тоже. Нет, я хотел другое: отвезти мою машину в город на его трейлере. Рулевому управлению досталось, но к Большим гонкам я все приведу в порядок.
— Вот как, вы завоевали право? Что ж, трейлер — Дона, но он предпочел бы, чтоб трейлер перевозил годные к делу машины, а не железный лом. Ладно, приятель, берите повозку.
Осборн даже растерялся.
— Куда вам потом его привести?
— Мне он ни к чему. Берите его
Джон хотел было предложить денег, но раздумал: время денежных расчетов миновало.
— Вы очень добры, — сказал он. — Для меня этот трейлер большая подмога.
— Замечательно, — сказала она. — Желаю вам выиграть Большой приз. Если нужна любая часть вот этого, — она показала на разбитый «ягуар», — тоже возьмите.
— А как вы доберетесь обратно в город? — спросил Осборн.
— Я-то? Дождусь санитарной кареты и поеду с Доном. Но, говорят, тут полно раненых, сперва их надо свезти в больницу, а мы отсюда выберемся разве что в полночь.
Похоже, больше ей помочь нечем.
— Может быть, я отвезу кого-нибудь из ваших механиков?
Она кивнула и что-то сказала лысоватому толстяку лет пятидесяти. Он отправил с Джоном двух молодых парней.
— Вот он, Элфи, останется со мной и обо всем позаботится, — глухо сказала вдова. — А вы езжайте, мистер, и выиграйте этот приз.
Джон Осборн отошел в сторонку, к Эдди Бруксу, который ждал под дождем.
— Покрышки того же размера, что у нас, — сказал он. — Колеса немного отличаются, но если взять и ступицы тоже… Возле Оползня разбился «мазерати». Можно глянуть и на него. По-моему, в передней части у нас многие детали одинаковые.
Они вернулись к новообретенному трейлеру, в сумерках поехали обратно к Сенному углу и, точно упыри какие-то, принялись отрывать от трупов разбитых машин все, что могло бы пригодиться для «феррари». Кончили уже в темноте и под дождем поехали в Мельбурн.
8
Первого августа в саду Мэри Холмс расцвели первые нарциссы, и в тот же день радио с нарочитым бесстрастием сообщило о случаях лучевой болезни в Аделаиде и Сиднее. Эта новость не слишком встревожила Мэри: новости плохи всегда, будь то требования повысить заработную плату, забастовки или война, самое разумное не обращать на них внимания. Важно совсем другое: вот этот чудесный солнечный день; зацвели ее первые нарциссы, уже набухли почки и на желтых.
— Такая будет красота! — радостно сказала она Питеру. — Их так много! По-твоему, могут некоторые луковицы дать сразу два побега?
— Сомневаюсь, — ответил муж. — С нарциссами, кажется, так не бывает. Вроде они в земле делятся и дают вторую луковицу.
Мэри кивнула.
— Надо будет осенью, когда они увянут, выкопать их и разделить луковицы. Тогда нарциссов станет гораздо больше, и мы посадим их вот здесь. Через год или через два они будут выглядеть просто изумительно. — Она минуту подумала. — Тогда мы сможем немного высадить в горшки и держать в доме.
В этот прекрасный день ее заботило только одно: у Дженнифер режется первый зуб, а отсюда жарок и капризы. Настольная книга Мэри «Первый год ребенка» разъясняла, что это естественно и волноваться нечего, но молодая мать все-таки тревожилась.