На повестке дня — Икар
Шрифт:
— Кажется, я улавливаю, откуда ветер дует, но, скажите, каким образом вам удалось откопать этого Бахруди?
— Садики [23] ачазиз! — воскликнул эль-Баз и осекся. — Сэр, у таких, как я, во многих странах есть... коллеги, но и это вас не должно беспокоить. Просто запоминайте сведения о ваших родителях, то есть об отце и матери вашего Амаля Бахруди, о школе... Вы ведь окончили два университета! Кстати, один из них в Соединенных Штатах, где, как правило, получают высшее образование саудовцы. Словом, на дисплее сведения, которые вам знать необходимо,
23
Дорогой друг! (араб.)
Выйдя из дома эль-База, Кендрик сразу направился в северо-восточный район города, а если точнее — в сторону своего посольства.
Больницу в квартале Вальят он обошел стороной и спустя некоторое время уже шагал по нарядной авеню, где располагалось здание посольства США. Метрах в ста пятидесяти от ворот он остановился. Пятачок перед ними, как всегда, был до отказа заполнен оравой зрителей, а на самой авеню народу было мало.
На территории посольства то и дело раздавались выстрелы, но было ясно, что и факелы и пальба — все это только для нагнетания обстановки.
Толпа редела по мере того, как на город опускалась ночь. Скоро все разойдутся по домам, надо торопиться! Кендрик взглянул на часы. Та-а-ак! У него в распоряжении минут шестьдесят, а у Ахмата и того меньше. Кендрик огляделся. Где-то неподалеку от входа в больницу должны быть телефоны-автоматы. Когда строители возводили лечебный корпус, Мэнни Вайнграсс настоял на выделении средств на телефонизацию. Он не уставал повторять, что больница без связи с внешним миром — настоящая гробница.
Телефонные кабины из белого пластика отражали свет уличных фонарей и были видны издалека. Сначала Эван ускорил шаг, потом пошел медленнее. Если за ним установлено наблюдение, следует сохранять олимпийское спокойствие.
Он не спеша подошел к первой кабине. Опустив монету, набрал номер: 555-0005. Капли пота выступили на лбу. Восемь гудков, а трубку никто не берет. Ну где он там, султан Омана?
— Хаза ана! [24] — ответил наконец знакомый голос.
— Говорите на английском, — сказал Кендрик.
— Что-нибудь случилось?
— Кое-что! Но сначала основное... За мной хвост. Это женщина. Она вела меня до дома эль-База. Было темно, но мне удалось разглядеть ее. Среднего роста, выглядит элегантно. Хорошо говорит по-арабски. И по-английски неплохо. Кто-либо есть на примете?
24
Это я! (араб.)
— Ума не приложу! Элегантная женщина отважилась появиться в этом районе? Странно...
— Ничего странного! Она собиралась пристрелить меня. Во всяком случае, держала на мушке.
— Не может быть!
— Кажется, именно она передала эль-Базу распоряжение приготовить для меня бумаги. По телефону, разумеется.
— Уф-ф! — выдохнул Ахмат. — Звонила моя жена. Я не решился поручить это дело никому из посторонних.
— Благодарю вас! Но кто, кроме вашей жены, знает, что я здесь?
— Вы договаривались
— Исчезнуть я согласен, а прятаться отказываюсь.
— Я что-то не улавливаю разницы.
— Ахмат, пусть меня немедленно арестуют и предъявят обвинение в терроризме. Если я окажусь в тюрьме, вместе с террористами, вот это будет самое разумное. Подробности при встрече, но мне просто необходимо попасть туда сегодня, в течение этого часа.
Глава 6
Когда на город плотной пеленой опустился вечер, будто разведенный на саже, в порту с его многочисленными причалами и пакгаузами стало безлюдно — порт сразу как бы вымер. И лишь набережная Вади-эль-Кебир, самая красивая авеню Маската с пальмами вдоль тротуара, излюбленное место вечерних прогулок горожан, продолжала вести активный образ жизни.
Вокруг фонарей на высоких мачтах дрожали оранжевые нимбы, едва различимые сквозь колышущиеся опахала пальмовых ветвей.
Было слышно, как позади старинной португальской крепости Мирани проявляет беспокойство Оманский залив.
Казалось, он приподнимается, слепо шарит в темноте и тяжело падает ничком.
Неожиданно из полукруга крепостных ворот, вытянутых ввысь, выбежал араб и понесся по Вади-эль-Кебир, по самой ее середине.
Его внешний вид мгновенно обратил на себя всеобщее внимание, вызвав среди горожан ропот и раздражение. С головы до ног в мазуте, в промокшей насквозь джелабе, в сбившейся набок готре, чудом державшейся на мокрых волосах, он смахивал на правонарушителя. Сиганул, должно быть, с иностранного судна, проходившего мимо берегов Омана, и пустился вплавь, надеясь в Маскате обрести пристанище. «Возможно, что и местный!» — подумали некоторые. Беглый преступник.... А то и террорист, за которым гонится полиция.
Сирена патрульной полицейской машины, вывернувшейся из-за угла, с Вади-эль-Увар, прибавила беглецу прыти. Он стал петлять. Кинулся вправо, влево... Полицейские, озлобленные беспорядками, действовали решительно и энергично. Слепящий пучок сильного света от лампы, вращавшейся на крыше машины, выхватил его из сумерек и ослепил. Он метнулся в сторону Вади-эль-Увар, торговой улицы города. Если беглец рассчитывал затеряться в толпе любителей поглазеть на витрины, то жестоко просчитался — его встретили опущенные железные ставни, висячие замки на щеколдах и засовах.
Три недели назад о такой предосторожности никто и не помышлял! Витрины сверкали, до полуночи сияли огнями, заманивая покупателей. А теперь одни убытки... Топить этих террористов в заливе, вот что надо делать! Путь беглецу преградила толпа. Мужчины в джелабах, женщины в нарядных кафтанах и чадрах, расшитых серебром и золотом, перекрыли улицу сплошной стеной.
Из патрульной машины вылез офицер и, вскинув автомат, гаркнул во все горло:
— Приказываю разойтись! Освободите проезжую часть! Со стороны перекрестка мчался постовой, надрываясь во всю глотку: