На прорыв времени! Дилогия
Шрифт:
– Так ведь не было образцов, достойных серийного выпуска.
– А почему у Сталина они были? Сколько воюем, а сейчас узнаем, что образцов не было?! Хватит мне лгать! Немедленно ставьте их в производство! Теперь вы, Кейтель. Докладывайте.
– Обстановка критическая, мой фюрер. Русские практически полностью захватили Польшу, стягивают «котел» вокруг Кенигсберга. Сейчас нависла угроза и над Данцигом. После падения Мариенбурга мы остановили их у Черска, но долго удерживать его не сможем.
Румыния также фактически у них под
– Как отступить?! – взвился Гитлер. – Кейтель, вы в своем уме?! Мы же фактически теряем Венгрию и здоровенный кусок протектората Богемии и Моравии! А нам как никогда нужна промышленность последнего!
– Но, мой фюрер, в противном случае мы можем потерять до ста пятидесяти тысяч солдат!
– Сталин никогда не додумается до такой операции, а его тупоголовые командиры и комиссары, командующие дивизиями, – тем более! И даже если додумается – все равно не сможет ее осуществить. Поэтому, Кейтель, из района Мишкольца готовьте контрнаступление в направлении на Дебрецен, понятно? Или вам пора в отпуск?
– Понятно, мой фюрер.
1 мая 1942 года. Окрестности города Браунсберг.
Гвардии старший лейтенант Никита Голенко начала этого боя ждал спокойно, без нервов. Что, в общем-то, и неудивительно после пережитых боев. Однако тупое сидение в засаде и ожидание боя вот уже в течение часа начинало раздражать. Сегодня с утра сводный отряд из батальона тяжелых танков и батальона «тридцатьчетверок» обогнал отступающих к Кенигсбергу немцев и затаился в засаде на одной из дорог.
Вдруг ожила рация, коротко прошипев знакомым голосом:
– Зубр-Один, я – Орел-Два, прием!
Практически сразу послышался голос комбата:
– Я – Зубр-Один, слышу вас, прием!
– Вижу колонну бронетехники противника… до батальона танков и бронетранспортеров! Повторяю, бронетехника противни… на встречном кур… удаление до двух киломе… я –… прием!
– Понял вас, Орел-Два. По нашей дороге? Прием!
– Да, удал… двух километров, прошли перекресток, прием!
– Понял, Орел-Два. Что окрестности? Прием!
– …нор… Два. Прием!
– Не понял, я – Зубр-Один, Орлу-Два, повтори! Прием!
– Окр… льно… нет… повторяю, с флангов никого… рием.
– Понял, Орел-Два. Спасибо! Прием! – закончил общение с наблюдателем комбат.
И через несколько секунд добавил:
– Я – Зубр-Один, всем! Полная готовность!
Голенко весь подобрался и быстро перепроверил готовность своего взвода.
Последние минуты ожидания тянулись дольше, чем весь предыдущий час. И вот наконец появилось охранение колонны – обычные несколько мотоциклов, известных любому любителю послевоенного кино.
Однако рация зашипела лишь после того, как из-за поворота выползла уже значительная часть всей колонны.
– Я Зубр-Один, всем! Огонь через пять секунд!
– Четыре… три… два… один… – Отсчитывающий последние секунды Никита вздохнул и на выдохе коротко рявкнул:
– Огонь!
Глухо ухнула пушка, чей снаряд прошил броню «тройки» насквозь. С фатальными для экипажа последствиями. Буквально полсекунды спустя в пылающий танк влетел еще один гостинец – все-таки цели рота разобрать не успела.
– Бронебойный!
– Готово!
Голенко прицелился правее и всадил мощнейший снаряд в очередную жертву, после чего, еще немного переместив башню, начал наводить орудие на следующую машину. Но за мгновение до выстрела лейтенанта красующийся в его оптике танк сполна получил от кого-то из ИСов. Сдетонировавший боекомплект разорвал «немца» на куски, отшвырнув длинноствольную танковую пушку далеко в поле. Последний из выживших фашистских танков, скрываемый встающими вокруг него фонтанами земли и дыма от рвущихся снарядов русских гигантов, пытался отступить и даже почти преуспел, получив свое, уже скрываясь за поворотом.
Больше отсюда целей не было видно. Головную часть колонны уничтожили секунд за тридцать-сорок, а остальные танки и бронетехника были скрыты за поворотом. Снова зашипела рация:
– Зубр, я – Орел-Два, прие…
– Чего тебе? Прием!
– Задние еще не поняли, в чем де… Колон… уплотняется. Прием!
– Зубр-Один, я – Зубр-Два, фланговую атаку, прием! – В эфир вылез бывший комиссар Шульга.
– Сам разберусь! Орел-Два, смотри за флангом! Прием!
– Понял… рием!
– Я – Зубр-Один, Дубу. Играй, повторяю – играй!
– Я – Дуб, принял. – В ход пошли ждущие своего часа «тридцатьчетверки».
ИСы, форсируя моторы, помчались вперед. Перед вылетающими из-за поворота советскими танками открылось во всей красе скопище фашистской бронетехники. Немецкие броневики и танки активно лезли на поле, спешно пытаясь развернуться в подобие боевого строя. Едва увидев советские машины, вся эта орда открыла встречный огонь.