На пути к звёздам. Размышления ротного барабанщика
Шрифт:
– Это что, товарищ капитан? Где нормальное мясо?
Начпрод напрягся, побагровел, но всё-же чётко, уверенным тоном доложил:
– Товарищ генерал, это мясо сальное! Нам такое поставляют! – Он застыл, тараща глаза, как будто ожидая удара.
Генерал поднёс кусок к его лицу:
– Сам ел такое? На попробуй.
Начпрод перехватил вилку и уверенно засунул в рот варёное сало. Проглотил вместе со щетиной, казалось, не жуя! Потом «Мясо сальное» съели зам по тылу, начальник столовой и дежурный… На следующий день были котлеты…
Особого упоминания заслуживает то, как нас кормили в учебном центре. Там уже не было официанток, не было белых скатертей. Пищу варили повара из числа солдат срочной службы. Да и сама столовая представляла из себя металлический ангар с заасфальтированным полом, с десятиместными столами, без отопления и с весьма посредственным освещением. Так что качество питания, во многом, зависело и от времени года, а конкретнее от температуры окружающего воздуха. Помню, на зимнем полевом выходе, утром, в двадцатиградусный мороз, на завтрак, согласно норме, нам давали сливочное масло. Причём, реально мы получали двухсотграммовую пачку «Крестьянского» на девять человек. Командир отделения алюминиевой ложкой не резал, а ломал этот брикет на части. А потом… Вы когда нибудь пробовали замороженное масло намазать на хлеб?! В общем масло ели, кусая как конфету. Были попытки бросить его в кашу, но так как на морозе она быстро остывала, масло не успевало растопиться.
Ещё, по непонятной для нас причине, зимой в учебном центре нас кормили капустой. Глобально кормили! Как правило, ежедневно на обед мы получали на первое щи, на второе бигос, на третье чай. То есть, на первое вода с капустой, на второе капуста без воды, на третье вода без капусты. Всё бы ничего, но такой рацион усваивался моментально и нам на морозе всё время хотелось есть. Спасались перловкой на ужине…
И всё же, должен сказать, что кормили нас нормально. Да были ситуации, описанные выше, но, толи по причине воспитания, толи по молодости и наивности, мы их воспринимали как приключение или очередную хохму. А большинство из нас училось. Училось понимать и чувствовать самого незащищённого…
Тревога
Тревога в арми это не негативно окрашенная эмоция, выражающая ощущение неопределённости, трудноопределимые предчувствия и ожидание отрицательных событий, как трактует психология. Тревога в армии – это сигнал, по которому подразделение или часть в целом приводится в готовность к действиям по прямому назначению. Тревога бывает боевая, это когда супостат напал и надо отражать это нападение. А бывает учебно-боевая, когда личный состав учится действовать по тревоге боевой. В идеале каждый солдат должен чётко знать что и в каком порядке он должен делать если подразделение поднято по тревоге, причём до мелочей. А так как сигнал традиционно поступает в шесть часов утра, то тренируют бойца начиная с подъёма. К стати, тут возникает вопрос, на который так просто и не ответить. А почему с утра? Разве нельзя тренировать подразделения днём, вечером, ночью? Безусловно можно! И все от солдата до маршала это понимают и осознают. Но вот сигнал тревоги упорно приходит на рассвете…
Что такое тревога для курсанта военного училища? Если ты не входишь в боевой расчёт, то после подъёма необходимо быстро одеться, обуться, правильно намотав портянки, а это очень важно, ведь в противном случае мозоли и потёртости на ногах тебе обеспечены, взять свой вещмешок, шинель из шкафа, получить экипировку и штатное оружие. А вот если курсант включён в боевой расчёт, то после подъёма, даже не одев штаны, он может выполнять некоторые несложные задачи. Например, забравшись на подоконник, завешивать окно одеялом. Зачем? Резонный вопрос. Нужно это для того, чтобы обеспечить светомаскировку здания казармы, иначе, прилетевший на самолёте супостат, увидит куда бомбу сбросить. С высоты века двадцать первого стоит задуматься, а от кого светомаскировались? Увы, дорогой читатель, и в начале восьмидесятых прошлого века мы тоже задавали себе и командирам этот вопрос. Существует утверждение, что генералы готовятся к прошедшим войнам. И это утверждение, как бы оно не было обидно на первый взгляд, от части верно. Ну скажите пожалуйста, влияет ли на точность попадания боеголовки баллистической ракеты наличие освещения в казарме? Да и крылатому Тамагавку со спутниковой навигацией глубоко индифферентно, висит у вас на окне одеяло или нет. Он всё равно прилетит в заданную точку, если не собьют конечно.
Так вот, после того, как завесят окна, все оденутся, экипируются, получат оружие, подразделение выходит на улицу, строится и бегом в секретный район по секретному маршруту, гремя амуницией, топоча кованными сапогами по улицам города…
В нашем Ульяновском военно-техническом секретный район был у моста через реку Свиягу. Прибежим туда, посчитаемся, командиры доложат начальству и обратно. Почему именно туда? Почему бегом? Наверное потому, что так было написано в наставлениях и инструкциях, которые утверждали генералы.
Был такой анекдот:
Ракетная часть готовилась к проверке. Командир обошёл все объекты, проверил состояние, поставил задачи. Пришёл на позицию, а там стоит ракета, в небо устремилась, но облезлая какая-то. Командир и говорит:
– Надо покрасить!
– А как, она ж на дежурстве и высокая такая, – ответил командир батареи.
Но командир части бывалый воин, сразу сообразил как решить проблему и говорит:
– Так возьмите ведро, наберите краски и подкиньте вверх. Оно перевернётся, краска вытечет на ракету и покраска произойдёт самотёком.
Так и сделали. Но когда бросали ведро последний раз, оно перевернулось и оделось на носовую часть ракеты. Что делать? Снять не получилось. Оставили как есть.
Приехал генерал, пошёл проверять. Везде всё прекрасно, добрался до позиции. Смотрит а там на ракете ведро висит. Спрашивает командира части:
– А это ещё что такое? Совсем афонарели тут?!
А тот ему уверенно так:
– Дак это же фотоноотражатель, товарищ генерал!
Генерал посмотрел ещё раз и говорит:
– Я полковник не дурак! И без тебя вижу что фотоноотражатель! А вот ты мне скажи, почему он не покрашен?!
Вот и наставления и инструкции писались так, что бы у генерала не возник вопрос – «Почему не покрашено?» А мы, соответственно, вешали одеяла на окна и бегали. И должен сказать, тренировали нас качественно, особенно перед проверками и особенно тех, кто обеспечивал светомаскировку. Не скажу что это было тяжело, но изматывало порядком. А там где трудности, там в нормальном воинском коллективе и юмор. Как-то два шутника, будучи дневальными по роте, решили развлечься. Объектом своего прикола они избрали своего товарища, который был очень ответственным человеком и крайне серьёзно относился к поручениям. Они ночью, дождались пока жертва розыгрыша заснёт, подкрались к нему, потом резко разбудили и «объявили тревогу», вручили ему полотенце и отправили закрывать окно. Бедняга вскочил на подоконник и начал закрывать окно. Да где там! Полотенца явно не хватало, он упорно пытался «растянуть» его на всю площадь. Прикладывал то в один угол, то в другой. Никак не мог понять, в чём же дело? Почему «одеяло» маленькое? Со стороны это было похоже на ритуальный танец ловца насекомых на стекле. Метания продолжались минуты три, пока несчастный окончательно не проснулся. Дело кончилось миром и весельем всей роты.
А однажды, когда мы готовились к очередной проверке, начальник курса, тренировавший нас, придя с утра, с удивлением обнаружил, как по команде «Курс подъём, тревога!» несколько шутников, скинув с себя одеяла, оказались полностью одетыми и экипированными, с вещмешками за плечами. Все посмеялись от души, но юмористы так весь день и проходили с вещмешками…
Так, одновременно старательно и весло, с метаниями молодых, неокрепших умов в извечном треугольнике между «Надо!», «Зачем?» и «Почему?» мы осваивали азы Боевой Готовности…