На пятьдесят оттенков светлее
Шрифт:
— Конечно нет, — я расслабилась, полагая что допрос закончен. Я содрогнулась при мысли о фотографах на улице. Ну, с ними не будет проблем, по крайней мере до завтра. Я напомнила себе позвонить маме и Рэю, в случае если они что-нибудь слышали и переживают.
— Миссис Грей, вам следовало бы прилечь, — тепло и участливо предлагает миссис Джонс.
Глядя в ее теплые, добрые глаза, мне непреодолимо хочется разреветься. Она подходит ближе и гладит меня по плечу.
— Мы в безопасности, — шепчет она, — Утром все будет выглядеть лучше, после того как вы поспите. И Мистер Грей должен приехать
Я нервно взглянула на нее, сдерживая слёзы. Кристиан будет не в себе.
— Я могу для вас сделать что-то, прежде чем вы ляжете спать? — спрашивает она.
Я понимаю насколько я голодна.
— Я хотела бы, что-нибудь съесть.
Она широко улыбнулась.
— Бутерброд и молоко?
Я киваю с благодарностью, и она направляется на кухню. Райан по-прежнему с офицером Скиннер. В фойе детектив Кларк изучает беспорядок у лифта. Он выглядит задумчивым, несмотря на свой сердитый вид. И вдруг я чувствую тоску — тоску по Кристиану. Обхватив голову руками, я горячо желаю, чтобы он был здесь. Он знает, что надо делать. Что за вечер. Я хочу заползти к нему на колени, чтобы он обнял меня и сказал, что любит, хотя я и не послушалась его, но это пока не возможно этим вечером. Внутренне я округлила глаза. Почему он не сказал мне о повышенной безопасности для всех? О том, что именно было у Джека на компьютере?
Он так разочаровывает, но прямо сейчас — это меня, просто, не волнует. Я хочу своего мужа. Я скучаю по нему.
— Вот, пожалуйста, дорогая Ана. — Миссис Джонс прерывает мою внутреннюю суматоху. Когда я смотрю на нее, она вручает мне бутерброд с арахисовым маслом и желе, ее глаза блестят. Никто не делал этого для меня уже пять лет. Я искренне улыбаюсь и вгрызаюсь в бутерброд.
Когда я наконец-то добралась до кровати, я свернулась калачиком на стороне постели Кристиана, одетая в его футболку. Его подушка и футболка пахнут им, и я засыпаю, мысленно желая ему хорошо добраться домой и… хорошего настроения.
Я просыпаюсь от толчка. Уже светло, у меня болит голова и пульсируют вески. О Нет. Я надеюсь у меня не похмелье. Я открываю глаза и осматриваюсь, замечая, что кресло в спальне передвинуто и на нем сидит Кристиан. На нем одет смокинг, а из нагрудного кармана выглядывает бабочка. Мне это снится? Его левая рука протянута вниз вдоль кресла и в ней стакан с янтарным напитком. Бренди? Виски? Не знаю. Нога запрокинута за колено. На нем черные носки и туфли. Кристиан сидит упершись правым локтем в подлокотник кресла, ладонь уперта в подбородок и он медленно потирает указательным пальцем свою нижнюю губу. В лучах утреннего света его глаза мрачные, но выражение лица совершенно нечитаемо.
Мое сердце почти останавливается. Он здесь. Как он добрался сюда? Наверное он уехал из Нью-Йорка вчера вечером. Сколько времени он наблюдал как я сплю?
— Привет, — шепчу я.
Он смотрит на меня холодно, и мое сердце пропускает удар. О нет. Он двигает своим длинным пальцем возле рта, допивает остаток выпивки и ставит стакан на прикроватный столик. Я надеюсь, что он поцелует меня, но он этого не делает. Он сидит, и продолжает рассматривать меня с бесстрастным выражением лица.
— Здравствуй, — говорит он, наконец, спокойным голос. И я знаю, что он все
— Ты вернулся.
— Это так.
Я медленно приняла сидячее положение, не отрывая своих глаз от его. Во рту сухо.
— Как долго ты сидел тут, и наблюдал как я сплю?
— Достаточно долго.
— Ты еще злишься. — Мне трудно выговаривать слова.
Он смотрит на меня, как будто раздумывает над ответом.
— Зол, — говорит он, как будто проверяя слово, взвешивая все его нюансы, его смысл. — Нет, Ана. Я вышел, далеко за пределы злости.
Черт. Я стараюсь сглотнуть, но это трудно с сухостью во рту.
«Далеко за пределы злости», — это звучит не хорошо.
Он смотрит на меня, совершенно бесстрастно, и не отвечает. Абсолютная тишина стоит между нами. Я тянусь к моему стакану с водой и делаю долгожданный глоток, пытаясь привести мой взбесившийся пульс в норму.
— Райан поймал Джека. — Я меняю тактику, и ставлю мой стакан на тумбочку рядом с его.
— Я знаю, — говорит он ледяным тоном.
Конечно он знает.
— И долго ты будешь отвечать, так односложно?
Его брови двигаются вверх, будто он не ожидал такого вопроса.
— Да, — наконец ответил он.
Ох… ладно. Что делать? Нападение — лучшая форма защиты.
— Я сожалею, что задержалась.
— Действительно?
— Нет, — пробормотала я после паузы, потому что это правда.
— Зачем, тогда, ты это говоришь?
— Потому что я не хочу, что бы ты злился на меня.
Он тяжело вздыхает, как будто держал эту напряженность в течении тысячи часов, и проводит рукой по волосам. Он выглядит красивым. Безумным, но красивым. Я пью его «черную злость Кристиана», маленькими глотками.
— Я думаю, детектив Кларк захочет поговорить с тобой.
— Я знаю.
— Кристиан, пожалуйста…
— Пожалуйста что?
— Не будь таким холодным.
Его брови поднимаются от удивления еще раз.
— Анастейша, холод — это не то, что я чувствую. Я сгораю. Сгораю от ярости. Я не знаю как бороться с этими… — он машет рукой в поисках слова, — чувствами. — Его тон резкий.
О черт. Его честность обезоруживает меня. Все что я хочу сделать, это залезть ему на колени. Это то, что я хотела сделать, еще когда пришла домой прошлой ночью. К черту все это. Я двигаюсь, застав его врасплох, и залажу на его колени, где я сворачиваюсь калачиком. Он не отталкивает меня, чего я боялась. После, он обнимает меня своими руками и зарывается носом в мои волосы. Он пахнет виски. Боже, как много он пьет? Так же он пахнет гелем для душа. Он пахнет Кристианом. Я обвиваю свои руки вокруг его шеи и прижимаюсь к его горлу, он вздыхает еще раз, на этот раз глубже.
— Ох, миссис Грей. И что мне делать с вами? — Он целует меня в макушку головы. Я закрываю глаза, наслаждаясь его прикосновениями.
— Сколько ты выпил?
Он замирает. — А что?
— Ты обычно не пьешь крепких напитков.
— Это мой второй стакан. У меня был трудный вечер, Анастейша. Дай человеку отдохнуть.
Я улыбаюсь.
— Если вы настаиваете, мистер Грей. — Я дышу ему в шею, — Ты пахнешь чудесно. Я спала на твоей стороне кровати, потому что твоя подушка пахнет тобой.