На ратных дорогах
Шрифт:
За семнадцать часов 294-му и 297-му полкам предстояло пройти около шестидесяти, а 262-му до ста километров. Естественно, что первыми в свои районы прибыли 294-й и 297-й полки. Начали рыть окопы, организовали систему огня. Позже подошел 262-й полк. Все же до наступления темноты и здесь были готовы окопы для стрельбы с колена. Артиллеристы и бойцы минометного дивизиона подготовили данные для стрельбы.
Офицеры штаба дивизии, высланные на фланги наблюдателями, докладывали, что с севера по дорогам движутся беспорядочные группы советских солдат, подводы и автомашины. Мы выслали заслоны,
Ночь выдалась темная. Северная часть небосклона в зареве пожаров. Орудийная стрельба стихла. Изредка вспыхивали ракеты или шарили по небу белые лучи прожекторов. Меня беспокоило, что соседи справа и слева не появлялись.
Кальченко и политработники политотдела дивизии выехали в батальоны, помогли там провести партийные собрания. Как мне потом рассказывал комиссар, все собрания прошли организованно, с высокой активностью. Коммунисты клялись быть примером для беспартийных, стоять насмерть, без приказа не отступать ни на шаг.
Под утро поступила радиограмма командующего 51-й отдельной армией. Он сообщал, что дивизия переходит в подчинение Особой Приморской армии.
Потом явился офицер из штаба Особой и передал, что командующий генерал-майор И. Е. Петров приказал мне явиться к нему в Сарабуз-Болгарский.
До Сарабуза-Болгарского и обратно 120 километров. Это несколько часов пути. А до рассвета, когда, несомненно, начнется бой, всего полтора часа. Высказав офицеру связи свои соображения, спросил, нельзя ли послать начальника штаба.
— Приказано явиться лично вам, товарищ полковник. Дорога свободна и мы быстро проедем, — заверил он меня.
И вот мы выехали. Шоссе в действительности оказалось забитым подводами, автомашинами, пешеходами. Все спешили в сторону Феодосии. В Симферополе, несмотря на рань, улицы запружены народом. Кое-где горели после воздушного налета дома.
В штаб армии, который размещался в совхозе, мы попали только к одиннадцати часам. Генерал-майор Петров готовился куда-то ехать и уже садился в машину. Увидев нас, задержался. Я представился и доложил обстановку. Показав рукой на север и запад, откуда доносилась артиллерийская канонада, командующий сказал:
— Противник уже занял Евпаторию и продвигается к Симферополю и Севастополю. Войска армии отходят, управление и связь нарушены. Я доложил командующему войсками Крыма вице-адмиралу Левченко, что в сложившейся обстановке подчинение мне вашей дивизии — фикция. Между нами большой разрыв и управлять вами я не смогу. Возвращайтесь к себе и доложите генералу Батову, что остаетесь в его подчинении. До свидания. Желаю успеха.
С трудом добрался я в Карасубазар, где располагался штаб 51-й отдельной армии. Город недавно бомбили. Кругом пожары, дома в развалинах. Генерала Батова в штабе не застал.
Доложил обо всем начальнику оперативного отдела и условился с ним о поддержании связи. От него же узнал, что армия отходит на Феодосию и Керчь.
Когда вернулся на командный пункт дивизии, с фронта доносилась редкая стрельба. Майор Серебряков доложил, что в полдень два батальона противника пробовали атаковать 297-й полк, а один — 294-й.
В три часа ночи 1 ноября поступил приказ командарма. Дивизии отойти на новый рубеж: Карасубазар, Александровка, Розенталь, Мазанка. Указывалось, что дороги на Алушту прикрывают соединения 51-й отдельной армии, а на Алупку — Особой Приморской.
Полки стали отходить, соблюдая полную скрытность. Благодаря туманному утру и пасмурному, с низкой облачностью дню, наш маневр остался незамеченным. Минометному дивизиону, которому было поручено прикрыть переход через шоссе, не пришлось выпустить ни одной мины.
Зато тылы и штаб дивизии, направлявшиеся через перевал в Кизил-Кобу, были обстреляны. Одна машина оказалась подбитой. Выход противника глубоко в наш тыл окончательно убедил, что соседей у дивизии нет ни справа, ни слева.
Поздно вечером командир 262-го полка майор Рубцов доложил, что 2-й батальон старшего лейтенанта Дмитриева не успел закрепиться в селении Мазанка и его оттуда выбили. Потеря этого важного пункта создавала для дивизии серьезную угрозу. Я приказал направить на помощь Дмитриеву начальника штаба полка капитана Кочеткова с группой пограничников, сражавшихся под Одессой.
Инструктируя солдат двух рот, выделенных для ночного налета на Мазанку, Кочетков наставлял:
— Многие из нас уже били фашистов. Помните, что они смелы, верней, нахальны, если их много. А когда оказываются в меньшинстве, сразу скисают. Поэтому действуйте дружнее, шумите за троих, пусть фашисты думают, что нас по меньшей мере полк.
Немецкий батальон, занявший Мазанку, заканчивал ужин, когда селение было окружено. Кочетков дал сигнал и первым закричал «ура». Пулеметчики обстреляли собравшихся возле кухонь солдат. Послышались взрывы гранат. Внезапный налет ошеломил гитлеровцев. Почти не оказав сопротивления, вражеский батальон оставил Мазанку.
В полночь мы получили донесение Рубцова об итогах боя. Тут же военком Кальченко собрал политработников, проинструктировал их и вместе с ними на рассвете выехал в полки. Солдаты узнали подробности разгрома вражеского батальона в Мазанке, усвоили из бесед основное — что, если действовать смело и умело, можно успешно бить фашистов. У людей появилась вера в свои силы.
Утром после сильного артиллерийского обстрела противник начал наступление против 294-го полка. Наши выждали, затем накрыли наступавших огнем из всех видов оружия. Вражеская атака сорвалась.
После двухчасового затишья немцы снова повели артиллерийский обстрел наших позиций. На правофланговый 2-й батальон 294-го полка теперь пошла пехота противника при поддержке 10 танков.
Но и на этот раз враг потерпел неудачу.
В жарком бою полковая артиллерийская батарея подбила три танка, а два других вывели из строя связками гранат пограничники С. Седов и М. Андреев. Батальон тоже понес потери, но враг оказался отброшенным, и это главное.
Не сумев пробиться с ходу, немцы изменили тактику. Третью атаку на батальон 294-го полка они повели в обход деревни Розенталь.