На райскую планету
Шрифт:
– Наверное. Ты не так уж много израсходовал, когда обрызгал звездных жителей.
– Здорово я их, помнишь? Рраз в нос – и готово! Вместо ответа Нуми велела:
– Глотни-ка из второй трубочки.
Ники нащупал языком эту трубочку в нижней части шлема и втянул в рот немного предохранительной сыворотки. Вот досада, даже у пирранских лекарств неприятный вкус! Должно быть, это еще один закон Вселенной, решил Ники и повернулся к Нуми; она сосредоточенно изучала щиток с крошечными приборами, прикрепленный к рукаву ее скафандра. Ники тоже посмотрел на приборы.
В шлемофоне снова раздался голос Нуми:
– Воздуха у нас в скафандрах хватит, а звери, о которых ты мечтал, наверняка дышат не так, как мы. Ведь на то они и неведомые и ни на кого не похожие! Но если хочешь, давай вернемся.
– Ну да, еще чего! – Ники даже вздрогнул: значит, девчонка слышала и то, как он упрекнул Мало, а теперь, небось, думает, что он боится.
– Нуми, твой электронный мозг работает?
– Конечно! Он нам здесь пригодится. Ведь я не могу включать и выключать его, когда на мне шлем.
– Ты обещала, что не будешь подслушивать мысли!
– Я же нечаянно. Это потому, что ты очень близко. И потом, вокруг нет никаких других излучений.
– Надо было придумать какую-нибудь штуку, чтобы выключать его через шлем. Трудно, что ли? Рычажок какой-нибудь…
– Там, куда мы летели с папой, мне бы сделали такой шлем. А эти шлемы – обыкновенные, для пассажирских космолетов. Ну, решай!
Опять эта девчонка, как и на планете звездных жителей, признается, что главный-то он, хотя у самой целых два мозга!
– Давай сначала разведаем обстановку, – хмуро отозвался Ники; он знал, что, как ни напускай на себя храбрости, она наверняка уловит его страх.
Но разве это стыдно – бояться? Человек всегда опасается неизвестности. Герои потому и герои, что подавляют в себе страх. Если бы им было все равно и они ничего не боялись, то это не было бы геройством. Почему тогда мы, мужчины, так стыдимся страха, рассуждал Ники, доставая из кармана волшебное пирранское лезвие. Девчонки вон совсем не стыдятся, а сами куда трусливее нас. Может, они меньше притворяются, не такие задавалы, как мы…
Он уже не боялся, что его спутница прочтет его мысли, и даже взглянул на нее, но лица не увидел, потому что она наклонилась и раздвинула руками высокую траву. Наверное, Нуми догадалась, что он хочет снова поставить пирамидку, чтобы лучше ориентироваться, как это они сделали на планете звездных жителей, а может она смотрит, нет ли в траве каких-нибудь зверюшек.
– Я спросила у Мало, будет он нас ждать или улетит, но не поняла, что он ответил, – сказала девочка. – Но он не должен бросить нас одних…
– Давай все-таки сделаем пирамидку, – решил настоять на своем Ники. – Помоги мне, чтобы получилось побыстрее.
– Ники, прошу тебя! – воскликнула девочка. – Не может быть, чтобы в такой траве не было живых существ.
Что поделаешь, нравы чужой цивилизации надо уважать, а пирранцы не позволяют ни под каким предлогом убивать кого бы то ни было. Ники обеими руками раздвинул траву. Ни букашек, ни червячков… Может, под землей… Испытывая непривычные угрызения совести, он поднес лезвие к земле, поставил кнопку на первое деление и начертил первый квадрат. Почва мгновенно таяла под невидимым лучом пирранского инструмента.
Ники собрал траву в сноп и потянул его. Большой кусок дерна почти ничего не весил. Ники обернулся, чтобы показать девочке, что и под травой нет никакой живности и никто не пострадал, но Нуми, оказывается, уже была далеко. Большими прыжками она неслась к лесу, кувыркаясь в воздухе, как цирковой акробат на трамплине.
– Нуми ты что? – окликнул ее мальчик. – Куда ты?
В ушах его зазвенел возбужденный смех, и это встревожило его еще больше. Тут Нуми снова подпрыгнула и сделала в воздухе изумительный поворот, кажется, в балете такие повороты называют пируэтами. А балерина в скафандре, как и акробат в скафандре – явление неестественное. Особенно когда эта балерина-акробат смеется таким странным смехом.
– Я учусь ходить! – объяснила наконец Нуми. – Тебе тоже нужно поупражняться, чтобы привыкнуть к слабой гравитации. Я чувствую себя, как ваше животное… ой, как же оно называется… Ах, да, – кузнечик! Раз, два!
Она снова подскочила в воздух метров на десять и прокричала:
– Пойду посмотрю на деревья!
– Не ходи без меня!
– Не бойся! Даже если кто-нибудь выскочит, я все равно убегу! Вот посмотри!
И она сделала прыжок вдвое больше. Для равновесия Нуми широко раскинула руки, и издалека стала в самом деле похожа на какого-то инопланетного кузнечика или стрекозу в серебристом скафандре. Конечно, если тебе приходилось видеть такого кузнечика или стрекозу.
Ники и самому хотелось полетать в воздухе, но сначала надо закончить пирамидку, даже если Мало и не собирается улетать. Вон он стоит среди поляны, весь желтый, как огромная тыква. Точно таким Ники увидел его когда-то на Земле, у входа на выставку. Поверхность его не пульсировала, цвет ее не менялся; если не знать, кто такой Мало, и в голову не придет, что это – существо или механизм, а тем более – что он может летать в космическом пространстве. Даже ученику Николаю Буяновскому, усердно строившему пирамидку, не верилось, что сам он только что вышел из этой огромной тыквы на неизвестную планету.
В шлемофоне стало тихо, и он повернулся к лесу. Оказывается, Нуми уже добралась до опушки и висела среди ветвей огромного дерева, как посеребренная шишка на новогодней елке.
– Ты что делаешь? – крикнул он: Ники забыл, что она услышит его, даже если говорить шепотом.
– Ну, что ты кричишь, у меня барабанные перепонки чуть не лопнули!
– ответила Нуми. – Я рассматриваю листья. Знаешь, они такие странные. Интересная планета, можно висеть на одной руке, а ветка даже не гнется. У нас на Пирре нет таких огромных деревьев.