На разных широтах, долготах...
Шрифт:
— Сейчас темно. Завтра при свете солнца все будетвыглядеть великолепно, — сказал Гопи, — а пока пошли ужинать.
— Этот дворец сооружен из гранита и мрамора и стоит по «пояс» в воде искусственного озера, созданного еще в пятнадцатом веке у деревни Пичхоли во времена правления махараны Лакхи. Отсюда и его нынешнее название — «Пичхола». А когда махарана Удай Сингх приступил к строительству Удайпура, то было произведено укрепление плотины и берегов озера каменными глыбами. Плотина называется Бади Пал. Она перекрывает впадину между холмами, где во время дождей скапливается вода. Естественно, что в течение веков берега озера Пичхола постоянно укреплялись и, во всяком случае, его восточный берег облицован мощным каменно-бетонным панцирем. Пичхола в общем-то озеро небольшое. Его площадь около десяти квадратных километров. Но вы сами понимаете, в безводной местности ему нет цены: оно поит всех жителей города, да и украшает сам город.
— Мистер Гопипатх, — предложил Дас, — расскажите нашему гостю о втором озере.
— Извольте. За плотиной Бади Пал, находящейся в северной части озера Пичхола, его воды соединяются каналом с другим искусственным озером, Фатех Сагар, сооруженным в конце семнадцатого века. Но оно было размыто ливневыми дождями и восстановлено и реконструировано лишь через сто лет по указанию махараны Фатех Сингха. Его имя и закрепилось с тех пор за озером. Оно поменьше Пичхолы: длина два с половиной и ширина чуть более полутора километров. На северо-восточной его оконечности стоит плотина длиной около километра. В период ливневых дождей, когда озера переполняются, избыточная вода переливается через нее и стекает вниз по наружной стенке. Получается водопад, ночью его подсвечивают, и люди любуются красивым зрелищем…
Мистер Дас распрощался с нами, а мы решили пройтись по двору и залам отеля.
— Я бывал здесь в те времена, — сказал Гопи, — когда тут был дворец. Тогда он являлся еще собственностью последнего махараны — Бхупал Сингха, правление которого закончилось в сорок седьмом году. С завоеванием Индией независимости Бхупал Сингх стал временно именоваться «махарадж прамукхом», то есть губернатором с широкими правами.
Впервые я побывал в Удайпуре в пятьдесят девятом году, — продолжал рассказывать Гопи, — и посетил этот дворец Джаг Нивас. Он уже стал к тому времени музеем. Стены были увешаны старинными картинами, потолки украшены росписями и мозаикой. Внутри здания было несколько больших залов — своеобразных дворцов во дворце, каждый со своим названием: Бара Махал (Большой дворец), Хас Махал (Особый дворец), Саджан Нивас (Разукрашенная обитель…). Территория дворца занимает более полутора гектаров. Здесь били фонтаны, бассейны были наполнены водой, цвели небольшие сады. Когда я прибыл сюда в шестидесятом — шестьдесят первом году, здесь вовсю шла распродажа картин, скульптур, статуэток, дворцовой утвари. Жалею, что ничего не купил. Не понимал тогда, что продавали по дешевке исторические ценности. Самым «молодым» из них было более сотни лет. Теперь их нигде не найдешь, разве что копию или подделку. Все раскупили вездесущие иностранцы — любители старины, особенно англичане.
Теперь многое перестроили, сделали гостиницу высшего класса. Художники и декораторы постарались…
Сам дворец построен в виде буквы «Г»; внутри здания два больших сада.
Мы с Гопи обошли все, что было возможно. Били фонтаны, в бассейнах отражались яркие огни. В садах под большими деревьями, на лужайке, стояли шезлонги, плетеные кресла, столики. Днем над ними устанавливали огромные зонты, как на пляжах, для защиты от солнца.
— Пойдем-ка спать, — предложил Гопи. — Лучше встанем завтра пораньше. При дневном свете все будет выглядеть более нарядно и красочно.
В 6.30 раздался стук в дверь. Появился официант с подносом.
— Вы заказали чай на шесть тридцать, — сказал он.
Это был английский «бэд ти», — чай, подаваемый в постель утром. За период колонизации англичане привили индийцам этот своеобразный обычай. Во всех индийских отелях «бэд ти» стал традиционен, и если вы, допустим, не закажете его сами, то вам об этом обязательно напомнят.
Зазвонил телефон. Голос Гопи:
— Вы готовы? Тогда выходите, побродим по дворам отеля, посидим в садах среди роз. Сейчас спокойно. Многие еще спят…
Около получаса мы бродили по территории отеля.
Ходили вокруг бассейнов, наполненных прозрачной водой, сидели на скамейках, расставленных у ярко цветущих кустов. Утреннее солнце поднялось еще невысоко над горизонтом, но древние архитекторы предусмотрели и это. Они дали возможность солнечным лучам «прорываться» через многочисленные арочные проходы, ведущие к восточной, прогулочной площадке, протянувшейся вдоль дворцовой стены здания. А когда солнце поднялось чуть выше, оно уже освещало внутреннюю территорию через проемы между многочисленными беседками и башнями, колонны, стены, купола, круглые и прямоугольные козырьки которых были украшены орнаментом, лепниной, резьбой. Солнечные пятна и полосы на траве, кустах, деревьях, стенах перемежались с теневыми участками, и от этих контрастов общая картина только выигрывала.
Мы кончали завтракать, когда появился мистер Дас.
— Я только выпью с вами чашку кофе, и мы двинемся в путь. Катер ждет нас у причала…
Минут через десять мы уже подплывали ко второму островному дворцу на озере Пичхола — Джаг Мандиру (Храм Джагата).
— Его тоже построили во времена махараны Джагат Сингха второго? — поинтересовался я.
— Нет, — ответил Гопи. — Задумали и выбрали для него место при Амаре Сингхе первом, в тысяча шестьсот пятнадцатом году. Строительство же было закончено при Каран Сингхе в тысяча шестьсот двадцать втором году. А его сын, махарана Джагат Сингх первый, который правил Меваром с тысяча шестьсот двадцать восьмого по тысяча шестьсот пятьдесят второй год, много лет занимался достройкой дворца. При нем же соорудили мечеть, носящую имя Мадара, мусульманского святого.
Закончив достройку и переделку, Джагат Сингх первый решил увенчать свои заслуги и назвал дворец Джаг Мандир. Слово «храм» он приплюсовал в связи с наличием мечети святого Мадара.
Катер обходил Джаг Мандир вокруг. Мое внимание привлекло трехэтажное здание из желтого песчаника. Оно хорошо смотрелось на фоне белокаменных оград, мраморных колонн, беседок и надстроек.
Поворот катера, и мы приближаемся вдоль высокой ограды дворца к белокаменной террасе. Справа и слева от входа по четыре слона, высеченных в натуральную величину из монолитных мраморных глыб. Они похожи на тех, которые стоят перед храмом Джагдиш. У них так же приподняты головы и закручены кверху хоботы. Жаль только, что у всех слонов бивни разной длины: они обломаны. Когда и кем, неизвестно. Но вряд ли в этом виновато время. Скорее всего, это дело рук человеческих.
Поднимаемся на террасу. Точеные мраморные колонны и обрешетки на фальш-окнах. Резьба по камню, орнаменты, пилястры. Все легкое, ажурное, купол, венчающий вход на террасу, кажется невесомым. Его поддерживают четыре мраморные колонны.
Мы идем по каменным отшлифованным плитам, которыми вымощен большой внутренний двор дворца, длиной около ста метров.
Пред нами три беседки: две — из белого мрамора, а третья — из черного. Между ними бассейн, заполненный водой. В бассейне — лотосы и лилии. Половину двора занимают клумбы с розами. Кое-где высятся кипарисы, а дорожки обступили кусты с ярко-зеленой листвой. В углу двора стоит одинокая пальма.
Вот мы и у главного здания. Нас встречает гид. Гопи отказывается от его услуг, но он неотступно следует за нами. Посетителей немного.
Половина здания состоит из трехэтажной приземистой круглой башни. Ее стены изнутри облицованы мраморными плитами. Пол в круглом зале выложен черным и белым мрамором. Ниши в стенах декорированы арабесками. Изящество и красота узоров получены в результате сочетания разноцветных камней. Рассматриваем залы и комнаты.
— Куда теперь? — спросил я, когда мы покинули дворец.