На ринге ствол не нужен
Шрифт:
Свешников не торопил его. Он ждал ответа на поставленный вопрос, хотя и был уверен в том, каким он будет. Но очень хотелось ошибиться в собственных прогнозах. Мужчина повернулся медленно, как в покадровой съемке. Сейчас его глаза даже не были звериными. Они вообще не имели выражения. Пустые, словно бездонная пропасть, симметричные отверстия. А вот нос сделался багровым, как у хронического алкоголика.
– Ты что-то спросил, Игорек? – В голосе этого человека явно слышались интонации разгневанного родителя, собирающегося устроить взбучку нерадивому ребенку, но при этом пытающегося смягчить
– Если я откажусь? – повторил свой вопрос Свешников. – Что тогда будет?
Мужчина усмехнулся.
– Ну, знаешь, мне даже страшно представить. Не хотелось бы тебя пугать, но, как мне кажется, дело тут не ограничится твоими финансовыми потерями. И даже телку твою трогать никто не станет, Игорь, – ласковое, но в то же время такое обидное «Игорек» куда-то испарилось из лексикона собеседника. – Но вот за твою жизнь я бы в этом случае и ломаного гроша не дал, – последние слова он почти выплюнул.
– Ты мне угрожаешь? – Свешников машинально принял боксерскую стойку, словно ему предстояло помериться силами прямо сейчас.
Мужчина окинул его пристальным взглядом сверху вниз и обратно.
– Ты хотел откровенности, и я был с тобой откровенен. Больше мне добавить нечего. Так что думай.
И он вышел из раздевалки за две минуты до появления главного администратора комплекса. Игорь остался один, тупо разглядывая собственное отражение в зеркале, укрепленном на внутренней стороне входной двери. Чего ему бояться? Он – чемпион, у него крепкое телосложение, его прямой удар в челюсть способен свалить с ног взрослого быка. А какой-то хмырь смеет угрожать его жизни? Сморчок! Да что он может? Свешников чувствовал, как сила разливается по его мускулам, чувствовал крепость собственных кулаков. Пусть попробуют…
В дверь снова постучали.
– Да, – откликнулся чемпион.
– Господин Свешников, это опять я.
– Дайте мне еще пять минут.
– Но, господин Свешников…
Игорь рывком распахнул дверь и нос к носу столкнулся с краснощеким упитанным мужчиной в малиновом пиджаке. На лбу у администратора, словно рог, возвышалась большая коричневая родинка с безобразно торчащими из нее тремя волосками. При виде разъяренного чемпиона администратор мгновенно побледнел и отступил назад. Родинка на белом фоне выглядела еще более безобразно.
– В чем дело? – Свешников почти рычал. Несколько капель слюны сорвались с его губ и упали на крючковатый нос администратора. – Я что, не могу получить лишних пять минут, когда мне это необходимо? Ты – осел? Или твой Леонид Павлович – осел? Иди отсюда на хрен, придурок или ты будешь первым, кого я отправлю сегодня в нокаут. Понял?
Администратор пролепетал что-то невразумительное, поспешно развернулся и засеменил прочь. Связываться со Свешниковым и уж тем более испытывать на себе его коронные чемпионские удары он посчитал излишне рискованным. Из соседней раздевалки высунулась чья-то любопытная физиономия, но Игорь уже с грохотом захлопнул свою дверь.
– Козлы! Дегенераты!
Он вернулся к шкафу, нервно сдернул с себя куртку и не глядя бросил ее на пол. Затем с такой же ненавистью, проявляемой по отношению к предметам гардероба, он избавился
Какого черта? Они еще смеют ему угрожать! Ему! Да он порвет их всех разом, как тузик грелку. Еще посмотрим, кто кого! Не на того напали.
Кровь пульсировала в висках Свешникова, как работающий без остановки отбойный молоток. Он переоделся, нацепил свой чемпионский пояс, повесил на шею боксерские перчатки и только после этого покинул раздевалку. Он не был уверен в том, что уложился в оговоренные пять минут, но никто больше не посмел его беспокоить.
Игорь, погруженный в хаос собственных мыслей, не помнил, как миновал коридоры комплекса и оказался в зале с ревущей толпой, в большинстве своем состоящей из его поклонников. Не помнил, как ему завязывали перчатки, не помнил последних наставлений тренера, традиционно даваемых непосредственно перед боем, не помнил даже, как он вышел на ринг. Однако стоило ему оказаться в свете прожекторов, направленных на него и палящих жаром, заметить присутствие рефери, облаченного во все белое, и его сегодняшнего противника Петра Мухалишина, настороженно взиравшего на чемпиона из-под густых сросшихся бровей, как все остальное тут же отошло на второй план. Бой был важнее всего.
Свешников вышел в центр ринга. Мухалишин последовал его примеру, и старые знакомые, а сегодня непримиримые противники коротко поприветствовали друг друга едва заметными наклонами головы. Крепкое мускулистое тело Петра слегка уступало по габаритам телосложению Игоря, но Мухалишин был загорелым, и его торс от этого смотрелся предпочтительнее.
Рефери формально представил их друг другу, а затем публике. Свешников снял с себя свой чемпионский пояс и, высоко подняв его над головой, с неприкрытой бравадой продемонстрировал почетный атрибут толпе, взревевшей от восхищения. Потом он вернулся в свой угол ринга и передал пояс тренеру.
– Ты уверен, что с тобой все в порядке?
Игорь не сразу понял, что наставник обращается именно к нему. Видимо, его взвинченное состояние перед выходом на ринг не укрылось от внимания тех, кто успел хорошо изучить его за годы сотрудничества.
– Да, все в порядке, – Свешников заставил себя улыбнуться. – Нет никаких причин для беспокойства. Я разделаюсь с ним быстро и красиво.
– Отлично. Не забывай о его левом хуке.
– Я помню.
– Правая у Мухалишина не так опасна, так что держись все время…
– Я же сказал, что все помню, – уже с заметным раздражением откликнулся Игорь.
Чисто автоматически он отметил, что время, отпущенное ему на размышление, истекло. А он так и не позвонил. Откровенно говоря, он так и не принял окончательного решения. Ну да ладно! Пусть думают что хотят. Игорь обвел взглядом зал, щурясь от яркого, бьющего по глазам света прожекторов, но никого не увидел. Мужчины, приходившего к нему в раздевалку, вообще могло не быть в зале. Или, напротив, он мог занять любое удобное для него место. Зато взгляд Игоря выхватил в первом ряду улыбающееся лицо Ирины. Он приветственно помахал ей рукой, и девушка ответила ему тем же, после чего воодушевленно захлопала в ладоши. Ну как ребенок, ей-богу.