На родной земле
Шрифт:
Глава 8
Я открыл глаза и, проморгавшись, вытянул из головы штекер. Очередные йотун знает сколько часов в вирте. Весьма успешные… и богатые на события. Я вновь прокрутил голове весь прошедший день, раскладывая воспоминания по полочкам.
Так… Оживший — а теперь еще и бессмертный — Романов мне, похоже, все-таки не приснился. И все в очередной раз перевернулось с ног на голову. И на кону уже не бешеные деньги и жизни неписей «Гардарики», а судьба реального мира.
— Антон, ну как там? – негромко поинтересовалась Катя.
Она сидела в кресле, держа в руках небольшую книжку. Что-то в мягкой цветастой обложке. Наверняка любовный роман,
– Да как там… как обычно. — Я указал на лежавший на второй половинке кровати Катин ноут с переходником. — А ты сама – не?..
– Честно – не могу. – Катя нервно усмехнулась и отложила книгу. – После такого – просто не могу. Колбасит.
Выглядела она, и правда, неважно. Измученная, всклокоченная, синяки под глазами… Так и просидела целый день, пялясь то в книжку, то в едва слышно бормочущую панель телевизора? А я тоже хорош! Воткнул в голову провод и слинял вершить судьбы мира.
Надо что-то делать. Сходить к Вячеславу за обещанным шампанским? Хотя тут скорее водка нужна. И две рюмки — не чокаясь.
Или просто взять и рассказать ей все?! Что оплакивать, по сути, некого – хитрый старикан разыграл драму и под шумок удрал в виртуальное пространство. Вполне возможно, загляни Катя в игру – он показался бы и ей… Или нет? Романов не оставил на этот счет никаких инструкций -- да и вообще не в его стиле запрещать или, наоборот – что-то настойчиво рекомендовать. Кажется, будущий правитель Всея «Гардарики» должен обладать свободой воли – и это обязательное условие. Я могу выдать Кате тайну Романова – а могу и не выдавать.
Выбор за мной. На одной чаше весов – нервы и душевный покой отдельно взятой девушки-доктора. Милой, хорошенькой и уже почти родной. И пусть изначально мы были друг от друга не в восторге, сейчас норны сплели нити наших судеб крепко-накрепко. И я бы сделал все, чтобы ее утешить… почти все.
Ведь будущему повелителю виртуальности, помимо всего прочего, придется научиться еще и быть беспощадным. Ведь на другой чаше весов расположился реальный мир. Со всеми его недостатками – со всей грязью, серостью и унылым однообразием – но все же привычный. Настоящий. И сейчас его может угробить даже не малейшая ошибка, а одно не вовремя сказанное слово.
Да и под силу ли Кате сейчас такая ноша? Каково это – знать, что в твоих руках ключ к вечной жизни, который можно не только использовать самому, но и дать кому-то еще? Близким… какой-нибудь любимой бабушке. Мне-то проще. В конце концов – кто я такой? Безработный писатель, затворник. Друзей почти нет, жена ушла. Родители – и те давным-давно свели общение со мной до минимума из-за моего феноменального умения делать все совсем не так, как им бы хотелось. Легко гнуть свою линию, когда у тебя нет никого и ничего, кроме ослиного упрямства и богатого воображения, уже нарисовавшего мне картины ближайшего будущего. Того, которое непременно наступит, если я проиграю, а бессмертие уйдет «в массы».
А Катя врач. Для нее смерть – не просто слово. Не некий абстрактный финал, который ждет всех, но происходит всегда только с кем-то другим – а вполне осязаемая реальность. А ведь ей придется взять этот самый ключик к вечной жизни без боли и страха – и сломать пополам. Вот этими самыми тонкими хрупкими пальчиками, которыми Катя столько раз боролась со смертью. Выдержит? Наверное – выдержит, она сильная… Но ради чего? Чтобы потом всю жизнь хранить тайну? Чтобы стареть? Чтобы каждый день наблюдать то, что могла бы
Нет, ни за что! Я буду молчать. И Романов – тоже будет, если он не последняя сволочь… В противном случае мы рискуем превратить Катю из союзника во врага пострашнее Павла Викторовича.
Йотуновы кости, ну за что мне это все?!
– Кать… – Я поднялся с кровати и, не надевая кроссовок, подошел к ней. – Все будет нормально. Обещаю.
Она не ответила – только обхватила меня обеими руками и уткнулась головой в живот. Не плакала. Просто сидела молча минуту или две. А я… Я, разумеется, чувствовал себя скотиной.
– Да все нормально. – Катя выдавила из себя улыбку и откинулась на спинку кресла. – Извини, что-то я совсем расклеилась. Давай лучше… Антон, смотри!
Я едва подпрыгнул на месте, одновременно разворачиваясь – но никаких мордоворотов, ломившихся в наш гостиничный номер в абсолютной тишине, не увидел. И на что тогда Катя смотрит, раскрыв рот?
– Антон, телевизор…
Она подняла руку, указывая на мелькавший на стене экран, изображение на котором как раз сменилось.
Офис «R-Corp», в котором мне не так давно случилось навестить Павла Викторовича.
И чуть ниже на белом фоне:
УМЕР АЛЕКСАНДР РОМАНОВ.
– Сделай погромче! – попросил я – но Катя уже и так тянулась к пульту.
– …Александра Романова считают «отцом современной виртуальности». Вполне обоснованно, – сообщил женский голос за кадром. – Именно его разработки конца девяностых годов легли в основу как отечественных, так и зарубежных устройств подключения к виртуальным системам. Гений игровых технологий – так называли его современники. – На экране появилась фотография Романова. Та самая, из Википедии – видимо, ничего посвежее так и не нашлось. – В последние годы создатель первого в мире нейрошунта, икона для разработчиков игр с полным погружением, почти не появлялся на публике. Как оказалось – из-за болезни. Коллеги и близкие Романова сообщают, что он продолжал работать и отказывался от обезболивающих препаратов. Чтобы сознание оставалось ясным – так говорил сам гений, остававшийся в строю до самого последнего дня. Печальное для всей мировой общественности событие комментирует председатель совета директоров компании «R-corp» Павел Сивак.
Экран мигнул, и в кадре появился Павел Викторович. Такой же, как и всегда: облаченный в дорогущий костюм, аккуратный и немыслимо авторитетный. Вряд ли кто-нибудь из зрителей вечернего выпуска новостей смог хотя бы представить себе, что этот серьезный бизнесмен способен отправить в погоню за парализованным стариком целую армию мордоворотов-охранников и собственноручно ломать дверь в квартиру.
– Очень тяжелая утрата. – Павел Викторович вздохнул. – Можно сказать – невосполнимая. Разработчиков уровня Романова в мире больше нет и, боюсь, в ближайшее время не будет. Все, чего мы добились за последние двадцать лет – его и только его наследие… Грустно. Безумно печально… Но его дело живет! – Павел Викторович улыбнулся и заговорил чуть громче. – Технологии, созданные Александром… дядей Сашей – работают! Его миры уже стали культовыми для игроков всего мира… В каком-то смысле это можно назвать бессмертием. Я верю, что Алекс Романов не умер, а навсегда остался там, в виртуале. Почетная участь. – Павел Викторович вдруг поднял глаза и посмотрел с экрана прямо на меня. – Участь, которой удостоится не каждый.