На румбе 202
Шрифт:
— Ну, чего нюни распустила? — подбежал к плачущей девушке Коля. — Что за полундра?
— Не могли бы мы чем-нибудь помочь вашему горю? — добавил к Колиной «полундре» Витя.
Девушка молча показала рукой куда-то вниз.
На дне трещины меж двух отвесных скал лежал человек. Он лежал лицом вниз, широко раскинув руки, по-видимому, был мертв.
— Ну-ка подержи!—сбросил рюкзак юнга.
Витя не успел опомниться, как Коля скользнул в расщелину. С обезьяньей ловкостью, цепляясь босыми ногами и руками за малейшие шероховатости отвесных стен, он стал
Витя и девушка, затаив дыхание, следили за головокружительным спуском.
Но вдруг трещина расширилась, юнга задержался на мгновение, но тут же, упершись руками в одну стену, а ногами в другую, стал бесстрашно продолжать акробатический спуск. Витя зажмурился. У него закружилась голова. У девушки же высохли все слезы. Она, кажется, сама была готова броситься вслед за юнгой. И так наклонилась над пропастью, что Витя вынужден был схватить ее за руку.
— Есть! — со свистом выдохнула воздух девушка.
Юнга оторвался от стен, спрыгнул на дно расщелины и подбежал к лежащему на камнях человеку. Сверху было видно, как он взял руку лежавшего, — очевидно, стараясь прощупать пульс, затем опустился на колени и прижался ухом к его спине.
— Живой! —донесся снизу радостный голос юнги
Но что же делать дальше? Ведь даже если бы у них были веревки, вытащить потерявшего сознание человека им вдвоем нечего и думать. А как быть с Колей? Одно дело вниз спускаться, другое — повторить этот смертельный трюк, карабкаясь наверх. Витя беспомощно огляделся вокруг и вдруг увидел в нескольких шагах от себя огромного детину в морской форменной одежде, с туго набитым рюкзаком за плечами.
— Ото-так! — засмеялся моряк. — Де ж це ты на краю свиту такого хлопчикаа найшла? Дозвольте представиться, — шутливо козырнул он Вите. — Матрос береговой обороны в отставке, а зараз разнорабочий шлихового отряду Левша!
Почувствовав, что его балагурство мальчик встретил неприветливо, моряк вопросительно глянул на девушку. И вдруг его словно подменили. Лицо стало серьезным, и в глазах блеснули тревожные искорки.
— Що трапилось, Наталко?
Девушка, так же, как до этого ребятам, указала моряку рукой в пропасть.
— Ой, лишенько! — вскрикнул Левша. — Та це ж Володя! Убився до cмерти?
— Живой! Пока живой! — глотая слезы, сказала Наташа
— Так чого ж плакати? Як що живый, то все буде добре. А хто з ним?
— Коля, — вступил в разговор Витя. — Коля, матрос второго классах океанского...
— Ну, як що матрос, то дило буде, — прервал Витины объяснения моряк. Он оценил обстановку мгновенно и точно. Тут раздумывать не приходится. Если радист жив, нужно прежде всего вытащить его из пропасти. Чтобы это осуществить, нужны веревки, брезент...
— Ось що, хлопчик, — обратился он почему-то не к Наташе, а к Вите. — Ты побудь тут с Наталкой! Матрос нехай побуде в провали. Я зараз!
Сбросив на землю тяжелый рюкзак, Левша исчез среди скал.
Вернулся он действительно через несколько минут, держа в руках моток веревок и брезентовую палатку.
Размотав и сложив веревку вдвое, Левша прикинул на глаз глубину пропасти, привязал к одному концу палатку и стал оба конца спускать в расщелину. Коля быстро подхватил концы, одним рывком распустил на палатке морской узел и осторожно подложил палатку под радиста. Левша и Коля не разговаривали, но Витя видел — они и без слов отлично понимают друг друга. Моряк, наблюдая сверху, как ловко юнга затянул петли под мышками и под коленями радиста, только одобрительно кивал головой. А когда Коля, выбрав свободный конец веревки, сделал оттяжку, чтобы придерживать радиста во время подъема, он даже крякнул от удовольствия и сказал Вите:
— Теперь я и сам бачу, що матрос.—Он выбрал слабину и натянул веревку.
Витя хотел ему помочь, но тело радиста уже отделилось от камней и, придерживаемое Колиной оттяжкой, мягко поплыло вверх. Вите осталось только наблюдать, как легко, словно без всякого напряжения, пружинящие пальцы Левши перебирают веревку.
Радист был без сознания. Его лицо, изодранное при падении об острые камни, кровоточило. Беглый осмотр показал, что руки и ноги как будто целы и сердце бьется.
— Ну, бабка ему ворожила. Без парашюта такой полет — и живий, — снова забалагурил Левша, передавая радиста на попечение Наташи.
— Эй, в трюме! — крикнул он Коле, дергая за оттяжку,
— Вира!—донеслось снизу.
Левша стал быстро выбирать конец. И вдруг беззлобно выругался:— Ишь, байстрюк, що надумав! — на конце веревки болтались и бились о стены пропасти рюкзаки радиста.
— А що вы скажете? Хлопчик дило зробив, — тут же признал Левша Колину правоту. — А то ци торбы так бы и залишились в провальи до краю свиту.—Отвязав рюкзаки, он снова подал конец Коле.
— Коля, вылезай сам! — не выдержав, крикнул Витя.
Юнга, быстро обвязав конец веревки вокруг своего туловища, три раза дернул за веревку. Левша потянул, и Коля, перебирая ногами, быстро побежал, как муха, вверх прямо по отвесной стене.
— Ну, спасибо матрос, за подмогу, — крепко пожал Левша руку юнге, как только Коля оказался на поверхности. — Я б сам ни защо на свити в таку яму не полиз. А зараз, Наталко, кличь гостей до нашой хаты. — Подняв на руки радиста, как маленького ребенка, Левша, сопровождаемый Наташей и ребятами, легко зашагал к лагерю.
Пришла беда — отворяй ворота. Арсений Николаевич — геолог — со дня на день откладывал поход за продуктами, так хотелось скорей добраться до большого золота. А идти за продуктами — потерять почти целый день. Он хорошо запомнил место на северном склоне сопки, куда была сделана вертолетом зимняя заброска. Арсений Николаевич сам строил лабаз — дощатую площадку между тремя согнутыми березами.
Сам прикреплял стальным телефонным проводом на площадке мешок со шпиком, крупой, различными консервами и обивал стволы берез на высоту человеческого роста железными листами, чтобы в лабаз не забрались лакомки медведи.