На Север!
Шрифт:
– Поздравляю, конечно. Но, насколько я знаю, раньше это тебя не трогало.
Будучи старше меня более чем на 10 лет, Степан уже был неоднократно женат. Кажется, и дети были. Но подобной сентиментальности я раньше за ним не замечал.
– Видимо, старею, – вздохнул он и снова улыбнулся.
15
Я не стал долго задерживаться на пиру. Во-первых, всё-таки волновался по поводу девчонки. А во-вторых,
С утра надо было сходить на место нашей встречи с Ягой. Предупредить мою наставницу о грядущей отлучке. А ещё я надеялся, что старушка, которая много лет назад обучала маму в военной школе, даст хоть какие-то рекомендации, как её искать. Потому как летающая посудина – это, конечно, хорошо. Но и радиус поисков неплохо бы ограничить.
Перед тем, как лечь спать, я зашёл на конюшню. И на входе, который для противоположной стороны являлся выходом, буквально столкнулся с Липунюшкой и Че.
– На ночную охоту? – я хмуро поглядел на эту парочку.
Котёнок что-то промурчал. А девчонка остановилась и склонила голову на бок, внимательно рассматривая меня.
– Липа, – я постарался совместить в голосе убеждающе-просительные и настойчивые нотки. – Пойми, Степан тебе доверился. Хотя и не должен был. Прояви, пожалуйста, уважение к нему и к Тишке. Не подводи.
Девочка сделала шаг назад, продолжая сверлить меня взглядом.
– Пусть даже ты и не нападёшь на прохожих, – не успокаивался я. – Кто-то может тебя увидеть и подумать… Что-то вроде того, что у вас в селении произошло.
Вурдалачка посмотрела на Че. Тот в ответ фыркнул.
– У нас и так слишком многое случилось за этот день, – резюмировал я. – Давай не будем усугублять положение. А завтра на свежую голову придумаем, как с тобой быть.
Липунюшка наморщила носик, развернулась и, демонстративно подняв подбородок, отправилась в стойло Тишки.
А вот маленький ушастый котёнок, зараза фиолетовая, снова фыркнул и с быстротой молнии исчез в темноте улицы.
– Спасибо за понимание, – тихо сказал я в спину девочке и развернулся, чтобы уйти.
– Спасибо за понимание, – донёсся до меня сонный голос Ницше. – Ваше мнение важно для нас. На этом экипаж прощается с вами. До новых встреч в эфире.
Я заинтересовался, что это он там лопочет, и подошёл к его стойлу. Мой непарнокопытный приятель спал стоя, свесив голову и посапывая.
– Спокойной ночи, – я улыбнулся его умиротворённому виду.
– Спокойной ночи, малыши, – пробормотал ослик. – Спят усталые игрушки, выпьем с горя, где же кружки… А теперь взрослые новости…
– Переволновался, бедолага, – решил я.
Да уж, обилие произошедших сегодня событий могло вывести из психического равновесия любого здорового мужика. Не говоря уже о мирном ослике с тонкой душевной организацией.
По дороге к выходу я заглянул в стойло боевого быка, постигшего смысл жизни. Он тоже спал стоя. Но, в отличие от Ницше, молчал. Впрочем, как и всегда.
Липунюшка, развалившаяся на его широкой спине, как на роскошном диване, подняла голову и поглядела на меня.
– Спокойной ночи, – одними губами пожелал я.
Она не ответила. Лишь снова опустила голову.
Стараясь не шуметь, я вышел прочь с конюшни. Постоял, подышал, успокаивая роящиеся в голове бестолковые мысли.
Со стороны палат доносилось нестройное пение. Слов было не разобрать. Я уловил только что-то вроде:
Но я играю эту роль,А виноват в том алкоголь.Не знаю такой песни. Видимо, наши гости из поднебесья внесли свою лепту в репертуар. Лучше бы про дельтаплан спели.
Медленным шагом, поглядывая на обильно высыпавшие в тёмных небесах августовские звёзды, я добрёл до своего холостяцкого жилища. Свет не зажигал. Брякнулся прямо в одежде на скрипнувшую кровать, положил руки под голову.
Тоже мне, родственнички… Ну, спелись они, допустим, быстро. Даже решили вдвоём на ночную охоту отправиться.
А девчонка, вроде, в порядке. Соображает. Возможно, Степан не пожалеет о своём решении. Да и мы все вместе с ним.
Может, взять её с собой в путешествие? И город наш избавлю от проблемы. И в пути, авось, на что сгодится. Для охоты, например.
И куда я её потом дену? Отдам Антуану Пустопорожнему в комплекте с вожделенным фиолетовым котёнком-чебуриком?
Ну, вы поняли. Мысли были какие-то сумбурные, невнятные и жутко бестолковые.
Я на минуту прикрыл глаза. А потом, открыв их, в смятении уставился на два зелёных огонька, появившихся где-то в районе стола.
Замерев, я всмотрелся, напрягая зрение в попытке разобрать, кому же они принадлежат, и гадая, что предпринять.
Зелёные огоньки вдруг исчезли. А через мгновение что-то легко приземлилось мне прямо на грудь и затарахтело.
– Че! – воскликнул я, положа руку на тёплое пушистое тельце. – Ах ты, зараза маленькая! Ты ж меня так до Кондратия Миокардыча доведёшь!
Действительно, сердце моё выбивало ритм бешеной пляски. Маленькие коготки чуть впились в кожу. Прямо сквозь рубаху.
Как ни странно, это иглоукалывание подействовало успокаивающе. Пульс мой выровнялся. Я нащупал в темноте котёночьи уши-лопухи и почесал их.
– Больше так не делай, – предупредил я.
Котёнок, разумеется, не ответил. Даже массаж свой не прекратил.