На шаг сзади
Шрифт:
– Я думал об этом. Можно только надеяться, что это не так.
Делать ему здесь больше было нечего. По дороге он не удержался и свернул к отцовскому дому. На воротах висело объявление – дом продавался. Ему стало грустно.
Он уже въехал в Истад, когда опять зазвонил телефон. Он остановил машину.
Звонила Анн-Бритт.
– Я в Лунде, – сказала она. – В квартире Лены Норман. По-моему, тебе стоит приехать.
– А что такое?
– Увидишь, когда приедешь. Могу только сказать, что это важно.
Валландер записал адрес и поехал в Лунд.
23
Дом,
Подъезд искать не пришлось – там стояла полицейская машина. Валландер сунул в карман телефон и вышел из машины. На газоне рядом с домом загорала женщина в купальнике. Он бы с удовольствием прилег рядом и поспал с часок. Усталость накатывалась тяжелыми волнами. Полицейский у подъезда сладко зевнул. Валландер помахал своим служебным удостоверением, и тот равнодушно указал ему на вход.
– Верхний этаж. Лифта нет, – сказал он и снова зевнул.
У Валландера появилось желание одернуть парня. Как-никак, он старший по званию, приехал из другого города, а к тому же ищет убийцу пятерых человек. А этот сонный сопляк даже не дал себе труда поздороваться как положено.
Но он промолчал и полез по лестнице. Если бы не звуки тяжелого рока, доносившиеся из одной из квартир, можно было бы подумать, что в доме никто не живет. Осенний семестр еще не начался. Дверь в квартиру Лены Норман была приоткрыта, но Валландер все равно позвонил.
Навстречу ему вышла Анн-Бритт. Он попытался прочитать по ее лицу, чем она его собирается удивить, но не смог.
– Извини, что нагнетала страсти по телефону, – сказала она, – но я думаю, ты поймешь, почему я хотела, чтобы ты приехал.
Он прошел вслед за ней. Квартиру, очевидно, долго не проветривали – воздух был сухой и… он никогда не мог подобрать определения, какой именно, в общем, такой воздух, какой бывает в долго непроветриваемых квартирах в бетонных домах. Как-то он читал в американском журнале, что ФБР разработало методы, с помощью которых можно было точно установить, как долго не проветривалось помещение. Владеет ли Нюберг этой методикой, Валландер не знал.
Нюберг. О, черт, опять он забыл отдать долг Эдмундссону.
Квартира состояла из двух комнат и крошечной кухни. Они вошли в комнату, служившую одновременно и гостиной и кабинетом. В лучах солнца танцевали пылинки. Анн-Бритт подвела его к торцевой стене, где было развешано множество фотографий. Он нашел очки и подошел поближе. Лена Норман – он сразу узнал ее. На ней костюм девятнадцатого века, рядом стоит Мартин Буге. Снимок сделан в каком-то парке, на заднем плане – стена старинного замка красного кирпича. Следующий снимок, другой праздник. Здесь и Астрид Хильстрём с ними. Они в помещении, полуголые, – по-видимому, решил Валландер, они изображают бордель, но ни Норман, ни Хильстрём не особо убедительны в роли проституток. Валландер выпрямился.
– Они все время играют какие-то роли. И устраивают костюмированные праздники.
– Мне кажется, все гораздо серьезнее, – сказала Анн-Бритт и подошла к письменному столу, стоявшему под углом к окну. На столе были навалены папки и пластиковые файлы.
– Я все это просмотрела, – сказала она. – Не особенно тщательно – может быть, и упустила что-то. Но то, что я увидела, меня очень беспокоит.
Валландер поднял руку.
– Подожди минутку, – сказал он. – Я очень хочу пить. К тому же мне надо в туалет.
– У моего папы был диабет, – вдруг сказала она.
Валландер остолбенел:
– Что? Что ты хочешь сказать?
– Он все время жаловался на усталость, как и ты. Пил воду и без конца бегал в туалет.
Валландер чуть не поддался соблазну вылезти из своей раковины и рассказать все как есть – что она совершенно права, у него диабет. Но вместо этого он пробурчал что-то невразумительное и пошел в туалет, а потом на кухню – пить воду. В унитазе продолжала течь вода.
– Неисправный бачок, – сказала Анн-Бритт. – Но это не наша забота.
Она испытующе смотрела на него, словно ожидая, что он все-таки расскажет ей о своих болезнях.
– Тебя что-то беспокоит, – сказал Валландер. – Что?
– Сейчас скажу. Я, конечно, только перелистала эти папки. Но уверена, что если взяться за них по-настоящему, выплывет куда больше.
Валландер сел за стол, приготовившись слушать. Анн-Бритт осталась стоять.
– Они наряжаются, – сказала она. – Они устраивают вечеринки, путешествуют в давно прошедших эпохах и возвращаются назад. Иногда они даже совершают экскурсии в будущее, правда, редко – в будущее путешествовать труднее. Никто не знает, как будут люди одеваться через тысячу лет. Или даже через пятьдесят. Впрочем, все это мы про них уже знаем. Мы поговорили с их друзьями, с теми, кто не принимал участия в летнем празднике. Ты успел поговорить с Исой Эденгрен. Мы даже знаем, что костюмы они брали напрокат в Копенгагене. Но оказывается, это все куда серьезнее.
Она взяла со стола папку. На обложке ее были изображены какие-то геометрические фигуры.
– Похоже, они были членами какой-то секты, – сказала она. – С корнями в Америке. Вернее, в Америке, если можно так выразиться, их штаб-квартира. В Миннеаполисе. У меня такое чувство, что это что-то вроде масонской ложи. Или ку-клукс-клана. В общем, что-то в этом духе. В этой папке их устав – довольно-таки страшноватый. Напоминает те письма с угрозами, которые нам иногда приносят – если, скажем, кто-то вышел из «пирамиды». Те, кто нарушит тайну, будут жестоко наказаны. И наказание – смертный приговор. Во всех случаях. Они платят взносы в главную контору и получают за это брошюры с советами, как лучше организовать путешествия во времени, как хранить тайну, и так далее. Но во всем этом есть еще и духовная сторона. Если я поняла правильно, те, кто путешествует во времени, в смертный час могут выбрать время, в котором бы им хотелось возродиться. Читать все это, должна признаться, очень неприятно. Лена Норман была, по-видимому, предводителем этого движения в Швеции.
Валландер слушал, стараясь не пропустить ни слова.
И в самом деле, у Анн-Бритт были веские причины вызвать его в Лунд.
– А это, как ты говоришь, движение имеет какое-нибудь название?
– Они называют себя «Divine Movers». Как это перевести, точно не знаю – что-то вроде «божественные странники», «переселенцы»… что-то в этом роде. Как я поняла, у них там какие-то религиозные навороты – например, сохранение тайны приравнивается к служению мессы. Не заплатить взнос в Миннеаполис – значит нарушить заповедь, посягнуть на основы. В общем, темная история.