На шпильках по джунглям
Шрифт:
И как раз в этот момент раздался громкий крик:
– Помогите! Сюда! Скорей сюда!
– А вот и они! – обрадовался Крис. – Нашлись!
– Да, это кричит Бет. Только что у нее с голосом? И почему она кричит совсем не оттуда, где они должны быть?
– Надо пойти и проверить, – настороженно произнесла Пэм.
На сей раз подруги не остались одни. Нет уж, хватит с них пережитого страха. К тому же голос Бет звучал совсем близко. Лучше уж немножко пробежаться, чем сидеть одним в непрочном укрытии и трястись от ужаса, слушая окружающие их звуки дикой природы и поминутно
А голос Бет звучал все тревожнее. И наконец подругам удалось разобрать отдельные слова:
– Помогите же ему! Крис! Петрес! Ваш отец ранен!
Услышав это, все прибавили ходу. И очень скоро очутились возле дерева, где на коленях стояла измазанная кровью Бет, пытающаяся заткнуть руками рану на груди своего мужа. Сам господин Якоб лежал на земле и признаков жизни не подавал.
– Что с ним? – кинулась к отцу Пэм, пока Крис, побледнев, как полотно, медленно заваливался на своего брата.
Петрес с видимым раздражением отпихивал от себя Криса, не понимая, что тому реально плохо. Но когда до него дошло, что Крис не притворяется, то он все же оказал доходяге первую помощь, довольно сильно похлопав брата по щекам. Но подруги заметили эту сцену лишь краем глаза. Основное их внимание было сосредоточено на Беатрис и Пэм, стоящих возле тела господина Якоба.
– Что произошло?
– Я не знаю! – в слезах отозвалась Бет. – Якоб ушел от меня немного вперед. Я могла слышать его шаги, но не видела его самого. А потом я услышала выстрел и крик.
– Кто кричал?
– Якоб… Якоб и кричал. Но когда я прибежала на помощь, он уже не шевелился и был без сознания.
Рана на груди господина Якоба была огромной. И даже неопытные в таких делах подруги понимали, минуты старого охотника уже сочтены. Господин Якоб яростно боролся за свою жизнь. Но на его губах уже появились кровавые пузыри. И через несколько чудовищных мгновений все было кончено.
Девушкам стало совсем нехорошо. Впервые прямо на их глазах умирал человек. Да еще такой человек, который всего несколько часов назад был полон сил и жизненной энергии. И вот теперь эта энергия выходила из него вместе с кровью. И ничего в результате не осталось, только холодеющее тело, распростертое на красной от крови земле.
Они присели возле Криса, который до сих пор находился в полуобморочном состоянии и никак не хотел приходить в себя. Впрочем, подруги его отчасти понимали. Вокруг не происходило ровным счетом ничего такого, ради чего стоило бы быть в сознании.
– Отец! – в голос рыдала Пэм, упав на колени. – Кто это мог сделать? Кто?
– Возможно, случайная пуля.
– Мы все были в другой стороне! И потом… Посмотрите на рану! В отца стреляли разрывной пулей. Ни у кого из нас таких пуль не было!
– У меня были, – тихо произнес Петрес.
Как ни тихо он произнес эту фразу, все тут же повернулись в его сторону.
– Но я точно знаю, в кого я стрелял ими.
– Хорошо. С пулями разберемся потом. Бет, скажи, давно ты слышала выстрел?
– Нет. Буквально несколько минут назад. Я сразу же закричала, и
– Значит, преступник еще где-то рядом. Надо его найти!
Мужчины, включая пришедшего в себя Криса, который, казалось, был только рад уйти от места преступления – окровавленный труп пугал его, – быстро исчезли. А Пэм осталась с другими женщинами. Она смотрела на безжизненное тело своего отца, и из ее глаз текли слезы.
– Бедный папа… Никогда бы не подумала, что это произойдет вот так.
– Но кто мог напасть на твоего отца?
Пэм пожала плечами.
– Это точно сделал человек, а не зверь? – спросила у нее Леся.
– Отец умер от огнестрельного ранения, – покачала головой Пэм. – Уж ты можешь в этом мне поверить. Огнестрельное ранение я не спутаю ни с одним другим.
Что же, подруги ей верили. Любой заядлый охотник знает, как выглядит огнестрельная рана хоть на человеке, хоть на животном. Спутать ни с одной другой раной Пэм ее не могла. Значит, господина Якоба убил не зверь, его убил человек из ружья, заряженного разрывными пулями. И если такие пули были у одного только Петреса, то…
Но додумать эту чудовищную по своей сущности мысль подругам не дала Бет. Только что овдовевшая молодая женщина внезапно яростно воскликнула:
– Я знаю, кто убил Якоба! Эти неблагодарные черные свиньи… Это сделал кто-то из них!
– О чем ты говоришь? – поразились подруги, пока Пэм, одним движением преодолев расстояние до своей обезумевшей от горя мачехи, пыталась зажать той рот рукой.
– Молчи! Не говори того, о чем потом пожалеешь!
Но Беатрис впала в настоящее безумие. Отчаяние ее было так велико, что она не желала слышать, а может, и не слышала никаких увещеваний.
– Я знаю, кто это сделал! Кто-то из этих грязных черных скотов подстрелил Якоба!
Бет явно имела в виду, что ее мужа убил кто-то из служителей, работающих на сафари. Все они были черными. И других черных тут не наблюдалось.
– Но зачем работникам сафари-парка убивать господина Якоба?
– Они нас ненавидят! Ненавидят всех белых. А моего мужа в особенности! Он всю свою жизнь выступал за то, чтобы черные убрались с нашей земли. Выступал за независимость Белой Африки!
Видя, что Беатрис не заткнуть, Пэм кивнула:
– На отца уже было совершено два покушения. К счастью, тогда все закончилось легким испугом. Но вот теперь… Пожалуй, я соглашусь с Беатрис. Отца могли убить люди из нынешней правящей партии. Подкупили кого-то из черных, работающих в этом парке, и бум-с!
И, помрачнев окончательно, Пэм добавила:
– Вот увидите, когда приедет полиция, все будет признано несчастным случаем на охоте.
Беатрис зарыдала так, что слышно ее было на много миль вокруг. Через некоторое время вернулись мужчины. Выглядели они обескураженными и удрученными. Им не удалось поймать никого постороннего. На территории парка были лишь сами охотники, их добыча и загонщики. Однако у многих служителей парка имелось оружие, в том числе и пригодное для заряда разрывными пулями. И, конечно, именно на этих работников в первую очередь пало подозрение семейства.