На службе у Кощея
Шрифт:
Эмир и визирь замолчали. Они не имели представления, куда их везут, и, с ужасом вспоминая минувшую ночь, всерьез полагали, что чудом спаслись, избежав страшной гибели. И вот теперь они были в руках у двух страшных людей, похитивших царевича-козленка и походя разрушивших кумарское царство. О, как они хотели, буквально жаждали услышать хоть что-то утешительное! И в конце концов услышали.
— Так кто из вас эмир, а кто визирь? — бесцеремонно спросил Илья, налегая на педали.
— Я! — Эмир поднялся во весь полутораметровый рост и важно выпятил
— Ясно, — кивнул Муромец. — Так вот, уважаемый эмир. Ты объявил войну княжеству Лодимерскому! Стало быть, ты теперь военный преступник и находишься в плену!
— Ах! — застонал эмир. — Ну за что, за что мне такое наказание? И все ты, проклятый! — напустился он на визиря. — Урыльские острова захотел под шумок оттяпать!
— Я протестую! — взревел визирь, вскакивая на ноги. — Это была не моя идея. Я вообще за мир во всем мире! Я — гуманист! У меня высшее образование. И вообще. Я никакого отношения к политике не имею! Я выполнял приказы. И вообще, господа, какой спрос с подчиненного?..
— Спокойно! Сбавьте обороты, уважаемый! В Гааге разберутся! — туманно пообещал Муромец.
— А где эта Гаага? — робко осведомился эмир. — Далеко ли отсюда? И что это? Пыточная?..
Муромец перехватил недоумевающий взгляд Яромира и подмигнул ему.
— Есть такой трибунал, — сказал он серьезно. — Для военных преступников. Мне про него Попович рассказывал, а ему какой-то заезжий чародей поведал. Сам-то чародей приехал из дальних стран, так он все ахал и говорил, что, мол, по вам Гаагский трибунал плачет! Ясно?
— Ясно! — слегка заикаясь, кивнул эмир и, сжавшись в комочек, уселся в углу, чтобы не видеть страшных русичей с их непонятным трибуналом. Однако визирь попытался исправить сложившееся положение.
— Славные витязи, — начал он издалека, — я вижу, что вы великие воины! Но, увы, как это часто бывает, вы, скорее всего, бедны!
— Да уж не богатеи! — кивнул Илья.
— Но ведь вам хотелось бы разбогатеть? — не унимался визирь.
— Богатство еще никому не мешало, — заметил Муромец. — Пенсия-то у нас маленькая, зарплата, считай, никакая... А что?!
— А то! — воодушевился визирь. — Мы можем заключить весьма выгодную сделку!
— Это какую же? — подал голос Яромир.
— А вот какую: вы нас отпускаете домой, а мы вам платим хорошие деньги!
— Хорошие — это какие? — тут же заинтересовался Илья Муромец и даже перестал крутить педали.
— Ну... скажем, по тысяче динаров на брата! Такая сумма вас устроит?
— Что-о?! — Илья презрительно цыкнул и снова принялся крутить осточертевшие педали.
— Две тысячи! — выпалил визирь.
Муромец засопел и поднажал.
— Дурак! — не выдержал эмир. — Сто тысяч динаров и полцарства в придачу!
— Вот это другой разговор, — сразу согласился Илья. — Чувствуется человек с размахом! Короче, так! — Не обращая внимания на изумленного Яромира, Илья слез с седла и подошел к эмиру.
— Мои условия такие: вся Кумария входит в состав великого княжества Лодимерского, на правах автономной волости. Ты, конечно, останешься эмиром. Это само собой. Но верховная власть принадлежит нашему царю! Это и нам спокойней, и тебе выгодней! Впрочем, ты можешь не соглашаться. Море у нас большое, глубокое, сей же час скормим тебя рыбам! Ась?! Кстати, долго думать не советую. Скоро приедем, а там... — Муромец даже закатил глаза, чтобы понаглядней изобразить, что будет «там». Один этот жест пронял эмира до костей.
— Согласен! — махнул он рукой и огляделся в поисках бумаги и чернил.
И тут Бендер-бей проявил должную сноровку. Он опять открыл свой заветный ящичек, извлек несколько листов гербовой бумаги, ручку и баночку чернил.
— Пожалуйста, ваше величество!
Эмир макнул перо в чернила и задумался.
— Да ты не думай, — посоветовал ему Илья, — больше думаешь — хуже напишешь! Ты вот что... Я тебе сейчас буду диктовать, а ты пиши!
Эмир, приоткрыв рот, посмотрел на богатыря, послушно кивнул головой и приготовился писать.
— Та-ак! — произнес Муромец. — Значит, так! Сверху название: «Акт о безоговорочной капитуляции»... Написал? Поставь точку. Дальше... «Я, эмир кумарский, признаю свое поражение и отдаю себя на милость царю Дормидонту. А также выплачиваю богатырям Илье Муромцу и Яромиру сто тысяч динаров в качестве возмещения морального ущерба». Написал? Теперь поставь дату и подпись. Вот так. Молодец! — Он выхватил листок с еще непросохшими чернилами, помахал им в воздухе и, аккуратно свернув, спрятал в карман.
— Теперь можешь быть спокоен. Царь у нас добрый, тебя не обидит!
Вместо ответа эмир потряс головой.
— Эх, покумарить бы!..
— Это в момент! — сказал визирь, доставая откуда-то из бесчисленных складок халата кисет и трубку.
— Отставить! — рявкнул Муромец. — И так дышать нечем! Изнутри решили взять? Не выйдет! Приедем на место — кумарьте сколько хотите, а сейчас, если приперло, вон там настоечка осталась! Она хорошо оттягивает!
При виде настойки кумарские владыки загрустили, но ненадолго. Разыграв остатки араки, они повеселели, затянули какую-то песню, но, утомленные бессонной ночью, уснули.
— Давай-ка, Яромир, покрути! — Илья смахнул с лица пот. — Надоело, честное слово, дай хоть у руля постоять!
— А с курса не собьешься? — насторожился Яромир. — Я уж вроде как пристрелялся!
— Не собьюсь, — отмахнулся Муромец. — Ты же знаешь мое чутье! Я, как кошка, за тыщу верст свой дом учую!
Яромир вздохнул и уселся за педали. Между тем уже рассвело, вода в иллюминаторах просветлела и снова стала нежно-голубой, пронизанной солнцем.
Мимо с поразительной быстротой мелькали рыбы, они даже не успевали удивиться, что это за диковинный зверь мчится в голубых безднах моря? Правда, некоторые из них не успевали увернуться и громко шмякались о борт корабля, грозя пробить в обшивке дыру и затопить судно.