На службе у олигарха
Шрифт:
— Заткнись, — попросил Митя. — Почему твой гуманоид нас не тронул?
— Разве ты не понял? Он подыхает. У него программу заклинило.
— Может быть, — уныло согласился Митя, поражённый (тоже не в первый раз) её кругозором.
Второй случай, когда их путешествие чуть не оборвалось, был совсем нелепый. Они очутились на открытом пространстве, пересекали цветущий луг и зазевались. Засмотрелись на очертания горной гряды, внезапно проступившей на горизонте, словно чёрное ожерелье. Когда услышали подозрительное металлическое жужжание, до леса оставалось метров сто. Побежали, но Даша споткнулась, подвернула ногу. Всё ту же самую, укушенную змеёй. Возможно, это их спасло. Поисковый вертолёт «Гепард» завис над ними, распластавшимися в траве, из люка высунулись
— Ну, — сказал Митя, — что с ногой?
Обследовали — растяжение связок, пустяк. Митя хмыкнул ядовито:
— Если на каждой кочке спотыкаться… Ничего, к зиме дойдём.
— Бежал бы один. Чего остановился?
Митя увидел в её глазах выражение, никак не соответствующее сказанным словам. Не сразу вспомнил, как это называется. Но всё же вспомнил — из детства. Уважение. Она смотрела на него с уважением. Почему? Что он такого сделал? Да уж сделал, конечно, не стоит хитрить перед собой. Нарушил первую заповедь выживания: спасаясь, думай только о своей шкуре, ни о чём другом. Правило такое же безусловное, как таблица умножения, которой заканчивается образовательный процесс в школах для туземного населения. Любое отвлечение на что-то постороннее ведёт к потере темпа, а в худшем случае — к разбалансировке всего внутреннего энергетического потенциала. Нарушил — и гляди как обернулось. Побежал бы и, наверное, спалённый лучом, сейчас валялся бы в траве грудой дымящегося мяса. Охотники за черепами владеют оружием в совершенстве, не промахнулись бы. Везенье или что-то иное? Некогда думать. В любую минуту вертолёт мог вернуться, капризы миротворцев непредсказуемы. Митя запихнул консервы в ранец, подал Даше руку.
— Ты не ответил, Митенька. Почему меня не бросил? Пожалел?
— Давай не будем, — сказал он.
По Митиным прикидкам, если делать в сутки по пятьдесят — шестьдесят километров, не ломать ноги и не поддаваться на Дашкины уговоры пожить денёк в каком-нибудь райском уголке, им оставалось преодолеть не больше тысячи километров. Никаких проблем. Поселения попадались всё реже, иногда за два-три дня не встречалось следов человеческого присутствия, зато леса и водоёмы превратились в продовольственные кладовые: грибы, ягоды, рыба, непуганая мелкая живность, которая сама шла в руки. В буквальном смысле. Однажды в речной заводи, зайдя по колено в воду, они с Дашей за полчаса накидали на берег с десяток то ли лещей, то ли жерехов, упитанных, жирных, вялых от перенасыщения радиацией.
В ту ночь, обожравшись рыбой, запечённой на углях, долго лежали без сна на еловой подстилке, любуясь звёздным небом. Обоим было хорошо, как никогда прежде. Наркотическая хмарь предыдущей бессмысленной жизни давно повыветрилась, и они чувствовали себя словно новорождённые. От этого было немного жутковато. Не убирая твёрдой ладошки из его руки, Даша нарушила привычное необременительное молчание.
— Зачем? — спросила с печальным вздохом.
— Что — зачем? — Митя, конечно, знал, о чём она думает, но хотел получить подтверждение.
— Зачем куда-то идти, когда можно остаться здесь? Погляди, Митя. Лес, река, тихо, чисто. Зверюшки ручные. Или тебе плохо со мной? Зачем возвращаться к людям? Они злые, отмороженные. Мне кажется, я раньше вообще не жила.
— Ты не жила, и я не жил. Разве в этом дело?
— А в чём, Митенька?
— Твои предки тоже не жили, дедки с бабками. Никто в России никогда не жил как хотел. Кроме приватизаторов. Это не причина, чтобы Димыча кинуть. Придумай чего-нибудь получше.
Митя не заметил, как мимоходом нарушил вторую заповедь изменённых. Не вдумывайся в слова — вот что она гласила. Хуже будет. Даша мягко попеняла:
— Ты слишком быстро вернулся, Митенька. Слишком быстро вернулся в прошлое.
— Ну и что?
— Ничего. Я рада… Но почему ты меня избегаешь?
— С чего ты взяла?
— За целый месяц у нас не было секса. Только один раз, да и то когда спал.
— Как это — спал и секс? Разве так бывает?
— По-настоящему только так и бывает. Всё хорошее нам снится, всё плохое происходит на самом деле.
Верная мысль, подумал Митя. Изменённые всегда счастливы, потому что живут с помрачённым сознанием. Им худо, если не удаётся вовремя принять очередную дозу, но это ерунда по сравнению с тем, что испытывает вочеловеченный. Множество страхов заново поселяются в его душе и отравляют жизнь. И главное, он всегда сознаёт, что ему не уцелеть в том мире, где восторжествовало зло.
… Настоящая беда, как и крупная удача, приходит всегда неожиданно. Оторвавшись от дикой Печоры, катящей отравленные воды вспять, они со дня на день ожидали, что вот-вот появятся из лесных сумерек сторожевые разъезды. Тому было много признаков. Всё чаще попадались следы от костров, на деревьях встречалиа засеки. Мелкий зверь сторожился, не кидался обморочно под ноги, ища знакомства. На рассвете ноздри улавливали горьковатый жилой дымок. Однажды откуда-то будто из-за тридевяти земель, донёсся собачий лай. В пространстве ощутимо присутствовал свирепый человеческий дух. Стояла макушка лета, они оба к концу пути превратились в дикарей. Исхудали до коричневого блеска, одежда истрепалась, глаза лихорадочно блестели. Оба знали, что дойдут, и не верили в это…
Брели берёзовым перелеском, след в след, как обычно, Даша впереди. Митя сзади на пять шагов. Девушка что-то грустно курлыкала себе под нос. Под утро в укромной пещере она всё же добилась от Мити секса но вроде сама была не рада. Секс получился грустный. В самый неподходящий момент она вдруг разрыдалась и тут же хлопнулась в обморок. Испуганный, Митя тряс её, колотил по щекам, допытывался:
— Что с тобой, что? Ты ведь этого хотела?
— Не этого, — крикнула она. — Отстань от меня урод!
Митю озадачила её повышенная чувствительность и неожиданная грубость. По дороге он несколько раз возвращался к утреннему эпизоду. Даша отнекивалась, дескать, не лезь, потом кое-как, нехотя объяснила, чте оказывается, есть разница между тем, когда обслуживаешь клиентов, и тем, когда занимаешься сексом бесплатно. Бесплатные занятия сексом причиняют боль, она сама столкнулась с этим впервые.
— Какую боль? Физическую? — допытывался Митя.
Не получил ответа.
Он не спросил, почему она обозвала его уродом. Это как раз ясно. Норма — это мутация, вочеловечение — отклонение от нормы, другими словами, уродство. Конечно, не ей упрекать. Но… женская логика…
В берёзовом перелеске Митя загляделся на низкие предвечерние облака, вьющиеся по небу, будто стая диковинных птиц с гигантским размахом крыл, — загляделся и не заметил, как Даша, идущая впереди, исчезла, словно провалилась под землю. Так и оказалось. Обнаружив, что её нет, Митя тихонько позвал:
— Дашка! Дашка, ты где?
Из-под земли глухо отозвалось: «Митя, я здесь», и наконец он различил узкую, как рана, трещинку в земной коре. Девушка угодила в ловушку, приготовленную для крупного зверя. Так он подумал, но когда подполз к краю и свесил голову вниз, увидел: что-то не так. Яма чересчур глубокая, как колодец, с гладкими, словно отполированными краями, сходившимися конусом вверх. Далеко внизу бледной точкой светила Дашина голова. Если это западня, то какая-то особенная и вряд ли оборудованная человеком. Конус и полировка стен — вот что смущало. Возможно, такая воронка могла образоваться при взрыве пневматической мины, какие миротворцы использовали, выкуривая туземцев из пещер. Что то Митя слышал об этом, но точно не помнил. Да это было сейчас и не важно. Надо поскорее вызволить «матрешку».