На службе зла
Шрифт:
Правила клуба запрещали девушкам обниматься и заигрывать с посетителями, но мистер Повторный был убежден («Страдалец хренов», – говорил Страйк), что он – лишь один из многих, кто водит его подругу в рестораны и ложится с ней в постель.
– Все-таки я не понимаю, – со вздохом и уже не в первый раз говорила по телефону Робин, – зачем так уж необходимо здесь околачиваться, если звонок от Вороненка можно принять где угодно.
– Все ты понимаешь, – отрезал Страйк, готовясь к выходу. – Ему нравится, чтобы были фотографии.
– Но на этих
– Ну и что? Его это заводит. А кроме того, он убежден, что она вот-вот выйдет из клуба с каким-нибудь русским олигархом.
– Тебе не кажется, что после такой работы не отмоешься?
– Профессиональный риск, – как ни в чем не бывало ответил Страйк. – До скорого.
Робин томилась в окружении обоев с цветочками и позолотой. Обитые парчой кресла и разрозненные абажуры составляли разительный контраст с огромным плазменным экраном, который показывал футбол и рекламу кока-колы. Деревянные детали были выкрашены в модный нынче цвет небеленого полотна – сестра Мэтью выбрала такой для гостиной. На Робин он нагонял тоску. Вход в клуб слегка загораживали деревянные балясины лестницы, ведущей наверх. На улице в обе стороны несся сплошной поток транспорта; время от времени обзор закрывали двухэтажные автобусы.
Страйк явился в раздражении.
– Рэдфорд отвалился, – сообщил он, бросая рюкзак на пол у стола. – Только что звонил.
– Не может быть!
– И тем не менее. Он считает, что ты теперь стала слишком узнаваемой персоной и не сможешь внедриться к нему в офис.
В сводках новостей посылка с отсеченной конечностью фигурировала с шести утра. Уордл сдержал слово и заблаговременно предупредил Страйка. Детектив успел покинуть свою мансарду на рассвете, прихватив с собой смену одежды на несколько дней. По опыту он знал, что к входу вот-вот слетятся репортеры.
– И еще… – продолжил Страйк, возвращаясь к Робин с пинтой пива и присаживаясь на барный стул. – Хан тоже сдрейфил. Собирается обратиться в такое агентство, куда не стекаются части тел.
– Холера ему в бок! – выпалила Робин и тут же осеклась. – Что ты ухмыляешься?
– Да просто так. – Страйк не хотел признаваться, что ему нравится, как она произносит «холера ему в бок». На этих словах у нее всегда прорезался йоркширский акцент.
– Такие были классные заказы, – огорчилась Робин.
Страйк выразил согласие, не сводя глаз со входа в «Мятный носорог».
– Как там Платина? Вороненок выходила на связь?
Поскольку Вороненок только что звонила, Робин смогла доложить Страйку, что новостей, как всегда, нет. Платина пользовалась большим успехом у посетителей и в тот день исполнила три танца на коленях у желающих, причем, согласно правилам заведения, вполне пристойно.
– Читала? – Он ткнул пальцем в оставленный кем-то на соседнем столе номер «Миррор».
– Только интернет-версию, – ответила Робин.
– Надеюсь, какая-никакая информация теперь поступит, – сказал Страйк. – Кто-нибудь наконец заметит,
– Ха-ха, – сказала Робин.
– По-твоему, еще рано?
– Да, – холодно ответила она.
– Я вчера вечером в Сети покопался, – сообщил Страйк. – Не исключено, что Брокбэнк в две тысячи шестом проживал в Манчестере.
– А ты уверен, что это тот самый?
– Не-а, но возраст подходящий, средний инициал совпадает…
– Неужели ты помнишь его инициалы?
– Угу. Но похоже, из Манчестера он сдернул. Та же история, что с Лэйнгом. Я почти уверен, что в две тысячи восьмом этот кантовался в Корби, но потом переехал. Скажи-ка, – добавил Страйк, вглядываясь в окно, – вон тот мужик в камуфляжной куртке и темных очках давно сидит в японской кафешке?
– С полчаса.
Страйк мог поручиться, что человек в темных очках наблюдает за ним через улицу сквозь двойное оконное стекло. Плечистый, долговязый, он выглядел слишком крупным на серебристом стульчике. Страйку мешали отражения машин и прохожих. Уверенности не было, но ему померещилась густая щетина.
– А что там происходит? – полюбопытствовала Робин, указывая в направлении входных дверей «Мятного носорога» под тяжелым металлическим козырьком.
– В стрип-клубе? – Страйк даже растерялся.
– Нет, в японской кафешке, – саркастически бросила Робин. – Естественно, в стрип-клубе!
– Ничего особенного. – Страйк не вполне понимал, о чем она спрашивает.
– Как он выглядит?
– Весь в позолоте, в зеркалах. Приглушенный свет. – Поймав выжидательный взгляд Робин, он продолжил: – В центре – шест, возле него танцуют.
– Разве не на коленях у клиентов?
– Для этого есть отдельные кабинеты.
– А что на девушках надето?
– Затрудняюсь сказать. По минимуму.
У него зазвонил мобильный: Элин.
Робин отвернулась и стала вертеть лежащие перед ней очки для чтения, в которые была вмонтирована камера для съемки перемещений Платины. Впервые увидев этот гаджет, она пришла в восторг, но с тех пор он ей изрядно надоел. Попивая томатный сок, она смотрела в окно и старалась не прислушиваться к беседе Страйка и Элин. По телефону он всегда говорил со своей подругой обыденным тоном, но, вообще-то, Робин не могла даже вообразить, чтобы ее босс нашептывал кому-нибудь нежности. Мэтью, к примеру, когда бывал в настроении, называл ее Робси или Рози-Пози, но в последнее время такое случалось все реже.
– …у Ника с Илсой, – говорил Страйк. – Ага. Нет. Согласен… ага… ладно… и тебе…
Разговор закончился.
– Ты к ним собираешься перебраться? – спросила Робин. – К Нику с Илсой?
Это были его самые надежные друзья юности. Пару раз Робин видела их в агентстве и прониклась теплым чувством к обоим.
– Да, они говорят, что я могу оставаться у них сколько угодно.
– А почему не у Элин? – спросила Робин, рискуя получить отпор: она знала, что Страйк никогда не смешивает профессиональные дела с личными.