На солнце или в тени (сборник)
Шрифт:
– Какой?
– Мы отправились в гостиницу. Мистер Хоппер решил, что наше дело надо решать в вестибюле, а не в спальне. Гостиничная спальня для такого человека, как он, совсем неподходящее место. Мы изучили поле слежки. Там стояли серые бархатные кресла – три с одной стороны, два с другой. Конторка администратора из массивного резного дуба. В помещение для завтрака вела дверь со шторой. Мистер Хоппер стал прикидывать, как выполнить задачу. Справа от двери в вестибюле имелось окно. В него можно было заглянуть с улицы, но для этого требовалось привстать на мысочки. Что было хорошо, да только не очень. Ему бы не удалось много часов подряд подглядывать в окно. Не с тротуара же вести наблюдение. Прохожие могли запросто вызвать копа. Надо было придумать что-нибудь другое. Но ему ничего не приходило в голову.
– И как же он решил проблему?
– Никак. Я предложил на пару дней прикинуться клерком. Так сказать, действовать под прикрытием. Решил, делать мне будет особенно нечего. Большую часть времени стану прятаться за абажуром торшера, и на меня никто не обратит внимания. А когда настанет время мистеру Хопперу заглянуть в вестибюль, включу наружный неоновый свет. Выключатель там под рукой.
– Твоя уловка заключалась в том, чтобы предупредить босса, когда объект с любовницей придут зарегистрироваться в гостинице?
– Мы решили, что от нее будет двойная польза. Мистер Хоппер, как ему хотелось, визуально зафиксирует факт свидания, а я в качестве сотрудника гостиницы рассмотрю вблизи ту, которая будет выдавать себя за жену объекта. Мистер Хоппер от такой перспективы был не в восторге – я уже говорил, Шерман ему нравился, – но надо было как-то определяться.
– Ваш план удался?
– Нет. Женщина оказалась и в самом деле его женой. Она предъявила мне свое водительское удостоверение. Похоже, чисто автоматически. Наверное, много с ним путешествует. Ездит на всякие закрытые конференции по судам с железобетонными корпусами. Привыкла предъявлять документ. Фамилия была та, которая требовалась. И фотография тоже.
– Как вы поступили?
– Никак. Играл свою роль гостиничного служащего. Затем зазвонил телефон. Меня вызывал мистер Хоппер из телефонной будки на другой стороне улицы. Дело было неотложным. Мы получили сведения, что другая женщина спешила в тот же отель. Именно в это время. Мистер Хопер велел мне быть начеку. Мне надлежало вызвать старину Шермана вниз. Это, на мой взгляд, не представляло трудностей. Он бы не захотел, чтобы я отправил женщину в номер в то время, когда там находилась его жена.
– Эта женщина появилась?
– Все происходило как в кинофильме. В какой-нибудь эксцентричной комедии. Я услышал, что движется лифт. Шахта находилась между мной и помещением для завтраков. Двери открылись, и из кабины появился старина Шерман. Он нес меховую накидку жены. Она следовала за ним шаг в шаг. В голубом платье, с журналом в руке. Я мыслил как агент и в то же время твердил себе: вали отсюда, пока не поздно. Но его жена никуда не спешила и прямо передо мной опустилась на стул. Открыла журнал и принялась читать. Он продолжал стоять в двух шагах от лифта. Я прятался за абажуром торшера. И тут в гостиницу вошла другая женщина. В меховом пальто, в меховой шапочке и в красном платье. Немолодая, примерно возраста Шермана. Она наклонилась и поцеловала в щеку жену Шермана. Затем подошла к нему и проделала то же. Я не мог понять, что происходит. Втроем в одной постели. Ничего худшего придумать нельзя.
– Что произошло дальше?
– Другая женщина села, а жена продолжала читать. Другая подняла взгляд и что-то сказала Шерману. Завязался вежливый разговор. Я включил неон и заметил, как мистер Хоппер заглянул в окно. Он все увидел. Все запомнил. Каждую деталь, включая картину на стене с изображением горного озера. Но не знал, как объяснить развернувшееся перед ним действо.
– Что он предпринял?
– Отступил назад и остался ждать на тротуаре. Старина Шерман вышел с женой, а другая женщина осталась в вестибюле и попросила вызвать ей такси. Я взял на себя инициативу – показал ей значок и понес ту же ерунду, что и друзьям нашего объекта. Национальная безопасность и все такое. А затем задал несколько вопросов.
– И что выяснилось?
– Женщина оказалась тещей Шермана. Моложе его на два года – вот такие дела. Старина Шерман очень счастлив со своей юной женушкой, она счастлива с ним. Теща рада за обоих. Приехала на месяц погостить и считала, что со стороны Шермана очень мило тратить на нее время. Он ее повсюду водил. Мы решили, он так поступал, чтобы угодить жене. И она того стоила, особенно если учесть, что из мужа скоро песок посыплется. Они остановились в гостинице, а не остались дома, поскольку поезд отправлялся очень рано. Паника оказалась напрасной. Многие мужчины женятся на женщинах моложе себя. Закон этому не препятствует. Мистер Хоппер решил, что Шерман для работы подходит, и он уже отправился в Теннесси приступать к делу.
Слотер немного помедлил и сказал:
– Хорошо. Думаю, мы получили все, что нам требовалось. Спасибо, Джексон.
Во второй раз за этот день я вышел с легким сердцем из кабинета, где давал показания. Я не сказал ничего такого, чего не хотел говорить. Часть правды зарегистрировали. Все остались довольны. В итоге мы победили. Затем нас взяли в оборот. Но это не имело значения. Старина Шерман Брайон к тому времени умер.
Николас Кристофер
Николас Кристофер – автор семнадцати книг: шести романов – «Солист», «Вероника», «Путешествие к звездам», «Фрэнклин Флайер», «Бестиарий», «Тигровый синкоп»; девяти поэтических сборников – из самых недавних: «На площади Юпитера», «Пересекая экватор», «Новые и избранные стихи»; исследовательской работы «Где-то в ночи: фильм-нуар»; книги для детей «Настоящие приключения Николо Зена». Он также редактор двух поэтических антологий: «До тридцати пяти» и «Прогулка по дикой стороне». Его книги активно переводятся и публикуются по всему миру. Николас Кристофер живет в Нью-Йорке.
Он пишет: «С 1913 по 1967 год Эдвард Хоппер жил и работал в студии на четвертом этаже дома номер 3 по Вашингтон-сквер. Я живу в нескольких кварталах от его дома из бурого песчаника и почти каждый день прохожу мимо. Вижу свет за его окнами, озарявший так много его холстов, вижу терракотовый кирпич и мансардные крыши, как на его картинах, соседние здания (в том числе и мой дом), которые он часто переставлял на своих картинах, чтобы они вписывались в композицию. И от этого его творчество казалось мне всегда каким-то особенным». [14]
14