На стальном ветру
Шрифт:
– Вы надеялись, что мудрость восторжествует, - сказала Чику.
– Что они будут теми, кто отступит первыми.
– Да, это была одна из причин. Но я должна признаться, что мои действия были также окрашены элементом любопытства по отношению к Юнис. Как только вы упомянули о ее существовании, я не могла выбросить ее из головы. Часть меня хотела полностью уничтожить ее, но другая часть была столь же решительно настроена на то, что она не должна быть уничтожена, чтобы у меня был шанс поучиться у нее. Это была та часть, которая возобладала и направила мою руку, Чику. Я не осмелилась уничтожить голокорабли, пока она могла находиться внутри них.
– А теперь?
– Теперь я знаю, что ее никогда не было ни на борту одного из пяти судов, которые сейчас приближаются к нам. И это те корабли, которые в настоящее время бомбардируют нас. Возможно, они не могут остановить то, что уже запущено в действие. Но Крусиблу все еще причиняют вред, и достойная сожаления смерть некоторых из ваших товарищей высветила ограниченность моей защиты. Я отдаю себе отчет в том, что дальше есть другие голокорабли, которые, вероятно, наблюдают за событиями с помощью передач и датчиков дальнего действия и соответствующим образом уточняют свои собственные планы. Если на первых пяти кораблях есть замедляющие двигатели, думаю, весьма вероятно, что и на других голокораблях они тоже есть. Будете ли вы оспаривать это?
– Я не могу.
– Хорошо, мой следующий тезис будет гораздо более понятным, если вы согласитесь с первым.
– Арахна, которая все время, пока говорила, стояла лицом к окну, теперь повернулась, чтобы встретиться с Чику лицом к лицу.
– Эти бомбардировки не могут продолжаться, Чику, и мы не можем допустить возможности того, что вторая волна голокораблей предпримет аналогичную атаку. Должна быть проведена черта.
– Уничтожив голокорабль.
– Нет, - мягко поправила Арахна.
– Уничтожив три. Один стал бы двусмысленным - это могло бы выглядеть как удачный удар. Два было бы лучше, но все равно это не было бы тем решительным жестом, которого я добиваюсь. Три - идеальное число. Это демонстрирует как ужасную силу, так и ужасное милосердие. Если я могу уничтожить три, то я явно способна уничтожить пятерых, и все же я решила этого не делать. Вместо этого я решила пощадить жизни - проявить милосердие и прощение! Есть сила в том, чтобы не быть сильной, как вы так красноречиво заявили.
– Я не это имела в виду!
– Возможно, и нет, но моя интерпретация в равной степени верна. События вынудили нас к этому, Чику. Я бы очень хотела, чтобы было иначе, но я не буду стоять в стороне и смотреть, как убивают этот мир. Нельзя, чтобы видели, что я ничего не делаю.
– Кто увидит?
– Но как только Чику сформулировала вопрос, она смогла ответить на него сама.
– Хранители. Вы думаете, что они наблюдают за вами, проверяют вашу реакцию. Вы думаете, что вас осуждают.
– Я несу ответственность, - сказала Арахна, - как и все мы. Я - продукт человеческого ума, как и голокорабли. Так же как и ваши танторы и ваша Юнис. Никто из нас не безупречен. Никто из нас не освобожден от ответственности. И уж тем более не вы.
– Вы явно приняли решение. Я защищала ваше дело, пыталась склонить их к миру. Чего еще вы хотите от меня?
– Ваше указание, - сладко сказала Арахна.
– Будут уничтожены три голокорабля. Но решение о том, какие два не будут уничтожены - это решение может быть вашим. Мы уже обсуждали вероятные наименования пяти голокораблей.
– Нет, - сказала Чику.
– Я не стану вам в этом помогать.
– Вы не так поняли. Я уничтожу три, что бы ни случилось - я уже сделала свой предварительный выбор. Но я даю вам возможность решить, какие два будут жить. Что бы вы предпочли, Чику? Что это решение будет принято машиной, без учета жизней и возможностей, содержащихся в этих сосудах? Или что человек должен иметь какое-то право голоса в этом вопросе? Человек, который что-то знает о караване, человек, который путешествовал между голокораблями, жил и дышал их воздухом? Человек, который увидел их изнутри, почувствовал их индивидуальные сильные и слабые стороны? Человек, чья проницательность могла бы каким-то незначительным образом оказаться полезной для мирного процесса? Мы все хотим мира - я думаю, мы можем договориться об этом. Я достигла предела своего понимания человеческой природы. Но у меня все еще есть вы.
– Нет, - повторила она.
– Эти пять судов - "Малабар", "Маджули", "Укереве", "Нетрани" и "Шрихарикота". У вас есть чуть больше трехсот секунд, чтобы выбрать те два, которые будут сохранены. Если вы не примете свое решение, я буду вынуждена принять свое собственное решение, и будет слишком поздно менять свое мнение. У вас есть пять минут, чтобы направить мою руку. Используйте это время с толком, Чику.
– Я ошибалась на ваш счет, - сказала Чику.
– В каком смысле?
– Вы начинали мне нравиться. Я начинала думать, что вы не тот монстр, которого я боялась.
– Никто из нас не монстр, Чику. Мы все просто пытаемся наилучшим образом использовать нашу необычную натуру.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Когда момент выбора миновал, решение было таким же бесповоротным, как уход настоящего в прошлое, Чику попросила Арахну позволить ей стать свидетельницей результатов своего выбора. Арахна подчинилась, но не раньше, чем расспросила Чику о мудрости этой просьбы.
– Вы абсолютно уверены? Вы сделали свой выбор, и это, должно быть, было нелегко для вас. Воистину, я восхищаюсь вами.
– Мне это не нужно.
– Но увидеть результат чего-то, что уже предопределено математической неизбежностью движущихся объектов... что бы вы от этого выиграли? Вам нужно только мое слово, что я показываю вам правду, и даже если вы поверите в то, что видите, вам наверняка будет больно.
Чику едва не кивнула, потому что сама пришла почти к такому же выводу. Но ничто из этого не изменило ее убежденности.
– Мне все равно нужно это увидеть.
– Очень хорошо.
И хотя все еще был день, или то, что теперь считалось днем на Крусибле, Арахна очистила участок неба, вернув его к космосу и звездам, и увеличила этот круг во много раз, пока пять искр замедляющих двигателей не образовали узор, похожий на кубик. Конечно, время снова было сжато, но теперь Чику воспринимала эти манипуляции как неотъемлемый компонент своих отношений с искусственным интеллектом.
Арахна прикрепила имена к искрам.
– "Малабар", "Укереве", "Шрихарикота", "Маджули", "Нетрани". Я испытываю некоторое удовлетворение от того факта, что правильно идентифицировала их до того, как мы воспользовались передачей с "Занзибара". Каждый голокорабль - это мир, наполненный жизнью. Миллионы жизней, каждая из которых имеет ценность, каждая из которых обладает почти бесконечным потенциалом, ветвь за ветвью тянется в какое-то будущее, которое ни вы, ни я даже представить себе не можем. Ни на мгновение не воображайте, что я слепа к трагизму этого поступка, Чику. Это зверство, ясное и незатейливое. Я виновна, а вы соучастница. Но если этими жизнями нужно пожертвовать, чтобы спасти еще миллионы - и, что не менее важно, экологические и искусственные сокровища целого инопланетного мира, - тогда какой у нас выбор? Я дала им все шансы на переговоры - все возможности свернуть с пути разрушения.
– Они вас боятся. А чего вы ожидали?
– Присутствуйте, - объявила Арахна.
– Момент приближается.
– Затем она искоса взглянула на свою спутницу-женщину.
– Кстати, ваш выбор - что я должна пощадить "Малабар" и "Маджули" ... почему не более густонаселенные голокорабли?
– Хорошего выбора не было.
– Но если чьи-то действия были продиктованы необходимостью спасти как можно большее число граждан...
– Мои - нет.
– Чику подумывала оставить все как есть. Арахна не заслуживала того, чтобы слышать, как Чику сделала свой выбор, и в том, чтобы держать язык за зубами, было неоспоримое достоинство. Но какое-то побуждение заставило ее продолжить.
– Даже если бы я захотела спасти как можно больше людей, мы понятия не имеем, каково сейчас население этих голокораблей. После всех бед возможно все - массовые перемещения, массовые смерти от чумы или казней. Но много лет назад мы создали две ответвляющиеся популяции слонов - одну в "Маджули", другую в "Малабаре".