На стальном ветру
Шрифт:
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Мужчина по имени Николас, этот человек, которого она едва знала, сидел за ее маленьким деревянным столиком, покрытым красно-белой скатертью, держа в руке за тонкую ножку бокал портвейна, и свет единственной свечи, освещавшей комнату, придавал его чертам теплый, колеблющийся рельеф.
– Это вкусно, - сказал он после первых нескольких глотков, а затем выразил свое одобрение, осушив бокал и наполнив его из ожидавшей его бутылки. Он изучил пожелтевшую этикетку.
– Вы очень часто бываете в Порту? Мне там очень нравится.
–
– Так мне сказали мои друзья.
– Николас снова отхлебнул, его тяжелые, подсвеченные золотом черты лица, борода, выдающийся нос и кустистые брови наводили на мысль о Рембрандте. Все, что ему было нужно для завершения иллюзии, - это трубка, ночной колпак и несколько недостающих зубов.
– Удивительно, - продолжал он, - что наши пути не пересеклись с тех пор, как я в последний раз посещал студию.
– Боюсь, вы были всего лишь одним из клиентов или друзей Педру. Мы могли бы тысячу раз проходить мимо друг друга, и я бы не обязательно узнала вас.
– Она стояла у незашторенного окна, наблюдая, как город - или, по крайней мере, его кусочек, видимый из ее квартиры, - одевается в вечернее платье.
– Это правда. Однако по прошествии пятнадцати лет я начал думать, что вы никогда не выйдете на связь.
– Вы могли бы позвонить мне. Я продала студию, но найти меня было нетрудно.
– Нет, это было бы совсем неправильно. Я очень хорошо знал Педру, Чику. Он бы хотел, чтобы вы связались со мной только тогда, когда будете готовы, а не наоборот.
– Было несколько раз, когда я чуть было не позвонила вам, - сказала она, - но что-то всегда удерживало меня. В любом случае, откуда вы знаете, что Педру когда-либо упоминал о вас?
– Я - нет, но с его стороны было бы странно этого не делать.
– Вы были женаты?
– Нет, не женат.
– Он улыбнулся, как будто эта идея была не лишена очарования.
– Мы даже не были любовниками. Или братьями, или двоюродными братьями, или что-нибудь в этом роде. Друзья, да - на очень долгое время. И, можно сказать, коллеги.
Она вспомнила те времена, когда Николас приходил в студию Педру, чтобы обсудить какие-то деловые вопросы, связанные с гитарами. Она чувствовала долгую и порой колючую профессиональную историю между этими двумя мужчинами, незарегистрированное прошлое, полное сделок, жалоб и неохотных перерывов во взаимном удовлетворении. Николас никогда не производил на нее впечатления очень довольного клиента. Не раз она задавалась вопросом, почему Педру утруждал себя тем, чтобы иметь с ним что-то общее. Казалось, он доставлял больше хлопот, чем того стоил, но это, в своем роде, было символом всей его профессии.
Когда Педру упомянул Николаса и сказал ей, что этот человек знает его прошлое и поделится им с ней, если она попросит, это потребовало серьезной переоценки ее представления об этом человеке. Друг? Как это вообще было возможно? Педру всегда стонал, когда Николас объявлял о своем намерении навестить его. Ей никогда не приходило в голову, что этим двум мужчинам может нравиться общество друг друга.
– У вас были деловые отношения?
– спросила Чику.
– Что-то связанное с гитарами?
– Почти.
– Он налил себе еще немного портвейна. Она отвернулась от окна и встала спиной к стене, лицом к столу.
– Я полагаю, возможно, что все, что я говорю или делаю в этой комнате, может быть записано?
– Я велела проверить квартиру на прослушку. Здесь нет посторонних глаз. Много тараканов, но никаких посторонних глаз.
– Тогда я рискну. Это всего лишь небольшой эпизод - мы говорим о прошлом, а не о какой-то текущей деятельности. Вы кажетесь человеком, заслуживающим доверия, так что я не буду смущать никого из нас, предлагая сформулировать "пылинки".
– Вы меня запутали, Николас.
Он снова улыбнулся.
– Дело в том, Чику, что Педру и я были преступниками.
– Прошу прощения? Я правильно вас расслышала?
– Я сам это начал. Я прилетел с Луны - вы тоже там родились, если не ошибаюсь?
– На Земле нет преступников, Николас. Вы не можете красть вещи, вы не можете причинять вред людям... что остается?
– Много чего, если ты творческий человек. Возможно, вы не знакомы с понятием "медленное преступление". Это довольно старая идея. Пороговые значения Механизма не могут выявлять преступные действия, которые совершаются в течение месяцев или лет - он просто не настроен таким образом. Вы не можете украсть чей-то дом, но вы могли бы разобрать его по кирпичику, и кто бы это заметил?
– Я бы так и сделала.
– Это просто пример. Я просто говорю, что этот Механизм устранил целые категории преступлений, но не само преступление. Преступность - это адаптивный организм. Сожмите одну нишу, и она переместится в другую.
– Мм. Так почему же мир не полон преступников?
– Недостаток воображения? Не хватает терпения? В основном терпения. Вы не можете убить кого-то, ударив его дубинкой, но вы могли бы изматывать его годами, своего рода психологическое убийство. Если бы у вас хватило терпения. Если бы вы захотели.
– И вы это сделали?
– Боже мой, нет. Мы никогда не хотели никому навредить, просто сделать что-то запрещенное и выйти сухими из воды. И заработать немного денег, если это возможно.
– И вы это сделали?
– Да, довольно много. Педру и я были мастерами подделки.
– Фальсификаторы.
– Она произнесла это слово так, словно оно было для нее в новинку, какая-то любопытная средневековая профессия, не имеющая аналогов в настоящем, вроде раздатчика милостыни или помилователя.
– Мы делали музыкальные инструменты, - сказал он, - и старили их так, чтобы казалось, что им сотни и сотни лет. Возможно, одна крупная подделка раз в десятилетие, чтобы не наводнять рынок. У нас это великолепно получалось.
Она слушала и размышляла. Это наглое признание в преступлении было последним, чего она ожидала, но в нем была доля правды. Она могла видеть или начинала понимать, как такое могло бы быть возможно. Педру всегда работал с традиционными материалами и методами, и не раз он показывал ей приемы создания иллюзии древности, когда клиент просил об этом. Существовали способы состарить лак и сделать один тип материала похожим на другой. Уловки и трюки, которые могли бы обмануть глаз, а иногда даже довольно сложные методы анализа.