На стороне ангелов
Шрифт:
«Почему же Маттео не отказался? Почему вы с самого начала приняли возможность вами манипулировать, ты говоришь, это был не совет, она заставила…»
«Потому что, как я сказала ранее, мы все хотели быть спокойными. По крайней мере, мы с Маттео сошлись в этом характерами, мы не ищем ссор. Мы вообще никогда не ссорились. Мы жили вместе и каждый делал свои дела, и никто никем не понукал, никого не принуждал, не подкалывал. Я ведь вышла замуж за него, в церкви я дала ему клятву, а не его семье. Поэтому когда я попросила развод, я не чувствовала себя грешной. Они постоянно вторгались в нашу жизнь.»
Инспектор заинтересовался, расцепил свою вальяжную позу, убрал ногу с ноги и облокотился об стол. Он хотел максимально приблизиться к Наде. Улыбка исчезла с лица, сверлящий взгляд стал ещё более колючим.
«Ты забегаешь вперед, что это за речи про развод, и вообще кто такие они, если мы говорили про Чинцию?»
«Они –
Наоборот, Фортунато ощетинился, максимально приблизился к её лицу, и приподняв бровь, прошептал: «Послушай, ты здесь на допросе, не забывай это. Мне нужны показания. Четкие, краткие, внятные и правдивые. Отвечай ясно и не забегай вперед.» Инспектор потерял терпение, что было совершенно не в его духе и заметил, что допрашиваемая неприязненно отвернулась от его лица. Глаза из ярких, полных энтузиазма превратились в уставшие.
«Хорошо, извините, просто мне много есть чего рассказать. Я понимаю, что вам не нужны рассказы о бытовухе, о том, как мне было плохо и тяжело. Это вообще никому не надо. Родителей у меня нет, и самый близкий родственник, мой муж, меня не слушал, так, делал вид, а на самом деле пропускал всё мимо ушей. Поэтому, что ждать от чужих людей. Всем нужны только приятные разговоры.»
Фортунато пожалел, что сделал это замечание, на самом деле его уже раздражало, что Надя не оставляла его равнодушным. Он придал словам максимально дружеский и даже извинительный оттенок: «Мне интересно, но на вопросы надо отвечать, мне необходимо собирать показания, а ты отвечаешь уклончиво. И знаешь, что я тебе предложу. Делиться с бумагой, записывать все негативные эмоции, бытовуху, как ты говоришь. Всё, что тебя терзает. Очень эффективный метод, ещё эффективней намеренно заставлять себя видеть позитивные ситуации, и их тоже прописывать, замечать. Перечитывая записи, ты прийдёшь к выводу, что не каждый же день вы ссорились со свекровью, но зацикливаясь на каком-то одном факте, ты продолжаешь омрачать и последующие дни, когда можно просто радоваться жизни. Знаешь, у меня в доме нет негативных ситуаций, но и живу я один. Моё равновесие между плохим и хорошим составляет работа. Я вижу столько мерзости и страдания, что возвращаясь домой меня не угнетает холостятская жизнь. Это не значит, что я не волнуюсь о своём личном одиночестве, я просто не зацикливаюсь на том, что не создал семью, что меня никто не ждет у домашнего очага, да и нет его у меня. Появился бы, наверняка бы появились и теща, и детские крики, и бессонные ночи. Наверное поэтому я до сих пор и не женился, видимо не нашел ту, ради которой всё стало бы мелочами. Вот как ты пригрозилась сейчас, что ты училась, наверняка оценишь эти фразы как избитые, но ты должна понять, и это лучше для тебя, что нет ничего плохого в банальности, и что люди, даже менее образованные чем ты, прежде чем сколотить клише, прожили и из опыта поняли для себя очень простую истину.»
Инспектор сделал паузу, решил посмотреть перебьет ли его Надя, или же дослушает, что он хотел сказать. Не перебила и он заверившил начатую мысль. «Из моего личного рабочего опыта, я могу тебя заверить, что невозможно избежать зла, оно есть и в тебе и в людях. Могу тебя также заверить, что бессмысленно что-то делать с людьми, чем больше ты будешь стараться их переделать,
Надя улыбнулась, начала разглядывать фотографию президента правительства на стене, видимо пытаясь совладать со слезами. «Ты думаешь я не пробовала? Знаешь, когда несмотря на напоминания в Фэйсбуке, люди забывали поздравить меня с днем рождения, я наоборот всех поздравляла с их праздниками, пытаясь вызвать эффект взаимообмена услугами. Только эти принципы и хитрости работают в учебниках и не предусматривают невежливость и халатность. Нет никому дела до учтивости и механизм «ты-мне, я-тебе» работает выборочно и со мной только негативно.» Взгляд её опять вернулся к глазам инспектора, такой меланхоличный взгляд. «Научиться отвечать позитивом на негатив? Это ещё в Библии было написано, что надо подставлять щеку для удара. Я думаю, что у меня не тот характер. Это сложно.»
«Ты не должна ждать толк, результата не будет. Если ты веришь в Бога, ты должна забыть про свой характер и начать любить людей со всеми их недостатками, и даже когда они делают тебе больно, любить их и за это, потому, что зло в них превышает всяческое благоразумие.»
Надя ответила, ухмыльнувшись, во взгляде проглядывался вызов. «Да не так всё элементарно. Это всё слова. А действия – это действия. Они постепенно разрушают психику, нервы сдают, близкие люди, от которых ты ждешь помощи и доброго слова становятся твоими насмешниками, потому что не дают тебе права решать как тебе жить. Это ужасно, когда стучат в дверь, когда ты болеешь или отдыхаешь, когда топают над твоей головой и ругаются. Госпожа она была такова, её нужно было всегда слышать или видеть, она мне никогда не помогала, и мне лишь приходилось выслушивать её бред. Она была способна на изречение критики или же на действия назло. Знаешь ли, быть спокойным в такой ситуации просто невозможно. Потому что она не ко всем относилась по единому критерию. Со своим внуком и его подругой она была лояльной. Во всяком случае мне так казалось. Маттео меня уверял, что она пренебрежительно относится ко всем, просто никто так как я не принимал её всерьез. Видишь, я опять же осталась виноватой, потому что реагировала или близко принимала к сердцу. Только она могла жаловаться, я и жаловаться даже не могла.»
«Я не просто так упомянул слово «круг». Я недавно был на выставке «Перпетуум мобиле», посвященной Леонардо да Винчи. Он долго занимался изобретением колеса с неуравновешенными грузами, используя шарики и палочки для смещения барицентра и основываясь на принципе действия силы тяжести. Великий гений пришел к выводу, что такое вечное вращение невозможно, из-за феномена трения, или же по причине, что неизбежно наступит момент, когда система уравновесится и остановится. Тогда ей нужен будет толчок, импульс извне…»
Надя задумалась над аллегорией и согласилась: «Мне надо было быть непоколебимой. И ждать. Я записывала свои мысли и переживания, могу дать тебе их почитать. Не знаю, помогло ли мне это…»
«Нам не дано знать, что нам помогает, а что нет. Возможно тебе кажется, что всё это была писанина, а откуда ты знаешь, что без неё не могло бы быть хуже. Мы просто не учитываем все варианты, привыкли принимать во внимание только однозначно приятные моменты.»
Фортунато принялся постукивать ручкой по столу и спросил: «Видишь плюс в том, что прочитав твои записи, я могу лучше разобраться в ситуации? Ты как будто разбросала здесь запутанные клубки, от которых тянутся ниточки. С чего же начать? С мужа? Значит он тоже был заинтересован в смерти матери?»
«Каким же образом?», Надя усмехнулась.
«Ты просила развод и, если я правильно понял, по её причине. Без неё отношения у вас складывались замечательно. Соответственно, если он не хотел развода, логично предположить, что ему могла прийти мысль, что если бы его матери не стало, ваши отношения могли бы восстановиться. Плюс экономическая сторона, он же наследник.»
Надя нахмурилась, начала яростно защищать своего мужа: «Кто угодно, только не он. Маттео не смог бы выдумать такой хитроумный план, да и вообще у него нервы какие-то железные. Он хоть и ссорился со своими родителями, но тут же мирился. Вот в этом мы и не находили согласия. Он как будто закрывал глаза на то, что ему не нравилось, делал вид, что этого не существует. Хотя…», задумчиво остановилась Надя.