На стыке двух миров
Шрифт:
– Вы оба конченые зануды, - осуждающе покачал головой Пол и с искренним возмущением уставился на меня, - ладно ещё Билл, с ним давно всё ясно. Но ты-то, Крис, когда успел так низко пасть?!
– Не переигрывай, - фыркнул я, наблюдая за патетичными жестами парня, который чуть ли не сцену предательства возлюбленной изобразил, - сам-то как отдохнул?
– О-о-о! Летал в Испанию. Это чудесное место, просто чудесное! Только представьте, солнце, море и знойные барышни в...
Тема была, что называется, беспроигрышной, тем более что рассказывать Кирстон не только любил, но и умел. Так что очень скоро атмосфера отчуждённости рассеялась, и мы оказались втянуты в горячее обсуждение лучшей
– Ох... парни, мне срочно нужно в первый вагон, - доселе вольготно развалившийся на своём месте Билл подорвался как ошпаренный.
– А! Ты же у нас теперь староста!
– радостно, словно это лично достижение, воскликнул Пол, и, ухмыльнувшись, добавил, - начать с опоздания, что может быть лучше?
– Да иди ты...
– беззлобно отмахнулся Уизли и выскочил за дверь, оставляя нас вдвоём.
– Ну, так что там у тебя было летом?
– внимание неунывающего однокурсника тут же оказалось целиком и полностью сфокусировано на мне. И что-то мне подсказывало, что на этот раз общими словами отделаться не удастся...
***
Хогвартс, как всегда, впечатлял. Подозреваю, что поездку специально планировали так, чтобы добраться до замка именно в сумерках, когда за счёт освещения он выглядел особенно завораживающе. И наблюдая неописуемый восторг на лицах толпы первогодок, ожидающих распределения, я, да наверняка и многие другие, невольно вспоминал свой первый день. Точно так же ведь крутил головой на все триста шестьдесят градусов, стараясь за раз увидеть как можно больше. А потом было распределение...
– Элизабет Браун!
– словно вторя моим мыслям, МакГонагалл огласила имя первой "жертвы" и, протолкнувшись сквозь толпу малышни, в сторону стула со старой шляпой засеменила светловолосая девчушка, на лице которой уже не осталось и следа от былого восторга. Только неуверенность, доходящая до откровенного страха, а то и паники. Да уж, не повезло ей: я в своё время был во второй половине списка.
Вообще, многие утверждают, что распределяющая шляпа говорит с ними, предлагая какие-либо варианты, но лично в моём случае всё было иначе. Стоило лишь одеть её, и выбор был озвучен без задержек. Словно диагноз.
– Гриффиндор!
– я аж поперхнулся от такого совпадения не только в плане факультета, но и времени.
– Ты чего?
– вполголоса поинтересовался сидящий рядом Пол.
– Да так... не обращай внимания, - буркнул я, наблюдая, как девчушка на негнущихся ногах плетётся к освобождённому для грядущего пополнения краю нашего стола. Судя по фамилии и степени растерянности, она из обычной семьи. Впрочем, может я и ошибаюсь, но в любом случае, удачи тебе, Элизабет Браун.
Лично я изначально, получив письмо из школы, вообще не хотел никуда ехать, не желая иметь ничего общего с магами, в горниле внутренних разборок которых погиб мой отец. Мама всецело одобряла подобный настрой, но крёстный и, как ни странно, примкнувший к нему отчим, упорно уговаривали не хоронить магический талант. Эмоциональные реплики Генри про дарованный господом дар меня мало трогали, тем более что, как я подозревал, он попросту спешит сбагрить пасынка куда подальше. Но дядя Артур имел вполне веские доводы, за счёт которых смог меня убедить. А вот дожать в этом вопросе маму так и не смог - иногда она бывает просто невыносимо упряма. Впрочем, как и я сам - видать наследственное.
Как я сейчас знаю, он несколько преувеличивал, но, тем не менее, говорил правду. Необученный маг опасен не только для себя самого, но и для окружающих. Если магия не получит выхода и не окажется взята под контроль, то стихийные выбросы будут становиться чаще и сильнее, что ставит под угрозу статут о секретности. Соответственно годами подчищать следы за посторонним подростком никто не станет, и в таких случаях прибегают к принудительному ритуалу блокировки магии, что в свою очередь могло вылиться в серьёзные проблемы со здоровьем или психикой. Так что в итоге никуда я не делся и отправился по ныне известному маршруту.
И в тот день, первого сентября восемьдесят второго года, я был настолько заворожен представшим зрелищем и последующим приобщением к сказочной атмосфере, что изначальный негативный настрой пробкой вылетел из головы. Конечно, так случилось во многом благодаря новизне обстановки и детскому восприятию, но была и другая, не менее существенная причина. Дело в том, что это был первый послевоенный учебный год и тогда маглорождённых чуть ли не облизывали, всеми силами давая понять, что не имеют ничего общего с политикой и расистскими взглядами Неназываемого. Идиллия продлилась без малого полтора года...
Погрузившись в свои воспоминания и размышления, я лишь краем глаза отслеживал ход распределения, из-за чего едва не проморгал тот момент, когда слово взял директор. Альбус Дамблдор поднялся со своего массивного, походящего на самый настоящий трон кресла, и, обведя сидящих за столами учеников взглядом, под которым мгновенно затихала всякая сторонняя болтовня, приступил к традиционной речи.
– Как же я рад видеть как новые, так и уже знакомые, но изрядно посвежевшие лица! Надеюсь, вы все хорошо отдохнули и готовы к новым подвигам на учебном фронте? Очень надеюсь, что это так, поскольку впереди нас ждёт очередной, незабываемый год, новые друзья и...
Глава 2.
Второе сентября всегда особенно грустный день. Ну, кроме тех случаев, когда оно выпадает на выходной, разумеется. С утра ты просыпаешься даже раньше обычного в тщетной надежде отдалить начало учебного марафона, а вокруг тебя такие же кислые, с примесью обреченности, лица соседей по комнате. Но, разумеется, взятый временной гандикап ничего не решает, а лишь оттягивает неизбежное. И вскоре ты осознаешь, что тебе не остаётся ничего иного, кроме как впервые после летнего перерыва пойти по стандартному кругу утренних процедур, после чего спуститься в гостиную, где уже потихоньку собирается факультет.
– Утречка всем...
– неразборчиво промычал я и получил в ответ пару таких же несвязных ответов. Многократно возросшее количество мрачных физиономий только усугубляло утреннюю хандру.
– Ты бы его ещё добрым назвал, Шельт, - походя хлопнув меня по плечу, фыркнул шестикурсник Бари Кински.
– Ну, это было бы уже за гранью, - уже в спину удаляющемуся парня бросил я, вяло обозревая помещение гостиной, где, несмотря на ранний час, даже присесть было негде.
Поскольку о себе давал знать последний кусочек каникул, то есть профессора не успели накидать домашних заданий, большинство присутствующих занималось кто чем: шахматы, карты, плюй-камни и прочие игры. И всё это под мерный гул непрекращающейся болтовни. Особняком держались только первогодки, тонким слоем растёкшиеся по периметру гостиной и, очевидно, не знающие чем себя занять. Они ведь не только не привыкли к новым условиям, но и обзавестись знакомствами не успели. Так что не удивительно, что в данный момент они ощущали себя особенно некомфортно. По себе помню.