На стыке времён
Шрифт:
Далее все происходило донельзя медленно и заняло без малого месяц. Выдержав саму капсулу на карантине и проведя кучу поверхностных анализов по отсутствию космического заражения, врачи вскрыли кабину и извлекли пилота. Вывод из анабиоза, учитывая его невероятную длительность, проходил в два этапа. Больного ввели в медикаментозную кому, постепенно восстанавливая кровообращение, пищеварение и мышечную активность и только после этого начали понемногу снимать мозговую блокаду.
И все это время рядом с медиками крутились “серые пиджаки”. Они настолько достали своими вопросами весь персонал, отвлекая и не давая работать, что обычно весьма интеллигентный Цеммерман, не выдержав, взорвался и послал всех по некоему указанному адресу.
Пиджаки, не привыкшие к такому обращению, вначале возмутились, но тут же получили еще одну добавочную порцию весьма не академических объяснений. Тогда немного отстали. Надо отдать должное, эти ребята не стали выносить сор из избы и никуда наверх об инциденте сообщать не стали. Хотя, может быть, просто побоялись насмешек от собственных сотоварищей.
Наконец наступил самый ответственный момент. Григорию Невелину, а это был именно он, разрешили открыть глаза.
Не снимая до конца блокаду, врачи начали понемногу восстанавливать его мозговую активность. Но тут снова появились “серые пиджаки”, потребовали снять слепок воспоминаний, забрали все данные и, отключив и опечатав установку, удалились, лишив врачей возможности дальнейшей проверки сознания пациента.
Абрам Германович негодовал. А “пиджаки”, будто почуяв, что с ними могут сделать, не появлялись не менее недели.
Наконец, подошел срок полного снятия блокады. Уважительно расположившись поодаль, члены консилиума ждали появления Цеммермана.
– Так, все вон, - Абрам Германович буквально ворвался в палату в развевавшемся не застегнутом халате.
– Приказ Главного, - удивленные врачи начали покидать помещение.
– Брокколли, останьтесь.
Навстречу выходящим медикам в палату зашла парочка все тех же “серых пиджаков”. Они тщательно осмотрели палату и, убедившись, что кроме двух докторов здесь никого не осталось, подошли к больному. Тот лежал с открытыми глазами и смотрел в некую точку прямо перед собой.
– С ним уже можно говорить?
– спросил один из них
– Пока - нет.
– А когда будет можно?
– Увидите, - надрывно ответил Цеммерман. А вот голоса вошедших были под стать их внешнему виду. Такие же невыразительно-блеклые.
– Начинайте, Игорь Моисеевич, - кивнул академик.
Брокколли осторожно убрал блокирующие токи. Пациент слабо вздрогнул и повел взглядом. Видимо, зрение еще не до конца восстановилось, так как он тут же прищурил глаза, будто стараясь получше рассмотреть окружавшую его обстановку.
– Григорий Вадимович, вы меня слышите?
– тихо сказал один из “пиджаков”.
– Да, - выдохнул тот. Было видно, что Невелину с трудом удается сфокусировать взгляд на говорившем.
– Григорий Вадимович, постарайтесь ответить, откуда вы прилетели?
– РТ-308/4.
– Как вы оказались в спасательной капсуле?
– Роботы.
– Вас посадили туда роботы?
– Да.
– А где они сами, где корабль?
– Улетели, далеко.
– Вы говорили, что были на РТ-308/4. А когда вы там были?
– Давно…
Невелина вдруг перекосило. Цеммерман бросился к кровати, стараясь оттеснить гостей.
– Сеанс окончен. Можете уходить.
– Нам надо задать еще несколько вопросов.
Брокколи добавил блокирующего тока. Пациент успокоился. Протиснувшись около академика, врач встал между агентами и кроватью Григория.
– Что непонятного?
– вдруг свирепо набросился он на гостей.
– Сказали, выметайтесь, значит, выметайтесь, - уперев руки в бока, Игорь Моисеевич заслонил пациента.
– И не считайте других глупее себя. Фамилия Невелин отсутствует в базе данных. Так бывает, если человек или является разработчиком весьма серьезного проекта, или работает в соответствующих структурах. Вам что больше по нраву? В любом случае за сто лет все, что он знал, быльем поросло. Это до чего надо дойти, чтобы так беспардонно убивать своего же сотрудника. Да еще у нас на глазах. Пшли вон!
– У нас имеется разрешение от…
– Мне плевать.
– Желаете неприятностей?
– Желаю. Желаю, чтобы я вас сейчас же не видел.
“Пиджаки” холодно посмотрели на разбушевавшегося доктора. Будто смотрят даже не на него, а сквозь него. Медленно повернулись и вышли.
– Все, что вы сейчас слышали, является государственной тайной. Вы обязаны хранить молчание, - уже в дверях палаты проронил один из агентов.
– Без сопливых разберемся, - вдогонку припустил Брокколли.
Дверь закрылась. Наступила тишина. Цеммерман с удивлением рассматривал своего коллегу.
– Знаете, Игорь Моисеевич, ну я-то еще куда не шло… но от вас подобного я не ожидал.
– Я и сам от себя не ожидал. Но с этими, - Брокколли кивнул в сторону двери, - наверное, по-другому нельзя.
Впрочем, ничего не произошло. На следующий день “пиджаки” вернулись.
– Принято решение, что в палате будет постоянно находиться наш сотрудник. Он не будет вмешиваться в процесс лечения и ничем не помешает вам. Ему даны инструкции действовать лишь в самом критическом случае, - проговорил тот, что был вчера.
– И еще, от себя. Приношу извинения за вчерашний инцидент, - в голосе агента промелькнули искренние человеческие нотки. Брокколли был поражен.
– Да мы и сами немного перегнули…
– Вам извиняться незачем. Вы были правы. Абсолютно, - “пиджак” достал из кармана карточку накопителя.
– Руководство просило вас изучить эти материалы и дать по ним заключение. Это часть воспоминаний вашего пациента.
– Хорошо.
Агент кивнул головой и удалился. Второй тихо занял место в дальнем углу палаты.
– Что будем делать?
– недоуменно спросил Брокколли.
– Для начала принесем ему кресло, - ответил Цеммерман, кивнув на серого, неподвижно застывшего в углу.
Слегка поклонившись в знак благодарности, охранник замер в кресле. Он действительно не мешал, ни во что не вмешивался, и его вообще как будто не существовало. Этакое сидящее изваяние. Медсестра, пришедшая покормить пациента, предложила чаю и охраннику. Тот не отреагировал. Просто сидел, не шевелясь и даже не моргая. Манекен.
Сменивший его через четыре часа оказался таким же. Постепенно к присутствию кого-то еще в палате привыкли и перестали на него реагировать. Его просто не замечали.