«На суше и на море» - 60. Повести, рассказы, очерки
Шрифт:
Роберт Хайнлайн, дитя капитализма, грешивший и антисоветскими романами, не мыслит себе будущего в иной социальной организации, он допускает, что капитализм будет существовать и в пору, когда человек овладеет космическим пространством, когда планета Венера будет для новых видов транспорта не дальше от США, чем теперь леса Амазонки или тихоокеанские острова.
И он решает показать в рассказе «Логика Империи» капиталистическую колонию будущего… он призывает свою фантазию, но она отражает действительность. Перед нами колония на Венере — мир чудовищной эксплуатации и рабского труда законтрактованных людей, завербованных обманом или насилием, отчаянием или посулами. Вместо трюма корабля корсаров, наполненного живым товаром, — тесные помещения межпланетной ракеты, которую ведут талантливые
И вот… на завоеванной гением человека планете происходит аукцион, где с молотка продаются контракты завербованных. Патроны-покупатели, местные капиталисты, выходцы с Земли, смахивающие на фермеров из Южных штатов, ощупывают не контракты, а мускулы тех, кто стоит за каждым из этих контрактов, кого в действительности приобретает за доллары хозяин.
И белые невольники с Земли, которым ханжески предоставлялось «право» расторгнуть контракт в любое время, предупредив лишь за две недели, эти невольники, обреченные, став свободными, погибнут в болотах Венеры, не имея возможности возместить расходы компании и вернуться на Землю на ее корабле, покорно влачат кандалы рабства, залезая во все большие долги, закабаляясь, продаваясь на все больший срок.
Жутко осязаемы фантастические пейзажи Венеры. Можно поклясться, что на Венере действительно существует описанный Хайнлайном амфибиеобразный лопочущий народец, безобидный, слабый, притесняемый колонизаторами, которые по правилам всех колоний скрывают от туземцев распри среди представителей высшей земной расы.
В глухих недоступных болотах живет община беглых невольников Венеры, живет неким вольным казачьим станом, дружа с амфибиеобразным народцем, пользуясь его помощью, закладывая на Венере новый, отличный от капиталистического строя уклад.
Со всех сторон через туман болот стремятся к Запорожской Сече Венеры беглые люди. Им помогают найти братьев по судьбе туземцы, провожающие захваченный беглецами болотный плавающе-ползающий экипаж-«крокодил». «Вынырнувшая туземка приняла протянутую ей руку и грациозно взвилась на борт. Она уселась на перила вблизи сиденья механика,, Как долго вел их маленький лоцман с нечеловеческой, но все же странно приятной фигуркой, Уингейт не знал… Наконец, сама отмерив себе порцию табака, она скользнула за борт. Они увидели, как туземка поплыла, держа пакет высоко над водой».
Читая о колонии на Венере, вспоминаешь о тропических болотах Амазонки и невольническом, по существу говоря, труде в нынешних колониях.
Перевернем страницу.
Появление советских искусственных спутников Земли и космических ракет, достижение ракетами Луны потрясло капиталистический мир, развенчало великорекламную американскую технику, перепугало военных руководителей НАТО, не на шутку встревожило финансовых воротил. Простые люди и ученые всего мира увидели в советских спутниках победу науки, призванной расширить знания человека, проложить ему путь в Космос. Люди же, мыслящие лишь военными категориями атомных бомб, разрушений и баз, с которых удобно произвести эти разрушения, увидели в маленькой советской луне военную угрозу. Не мудрено! Именно Форрестол, недавний американский министр обороны, генерал, помешавшийся на грядущем военном поражении, предлагал создать атомно-бомбардировочную базу на… искусственном спутнике. Жадные руки авантюристов не дотянулись еще и до трассы спутника, а некоторые недалекие генералы с дальним прицелом болтают уже об американской атомной базе на… Луне!
Луна, Луна! Друг влюбленных и живописцев, мечта астронавтов и рок лунатиков! Пока тебя достигли не американские, а советские ракеты. Но что, если капиталистический мир действительно создаст на тебе атомную бомбардировочную базу?
Уже сейчас над Европой летают американские самолеты с подвешенными к ним атомными и водородными бомбами. Безумие или преступление летчика, авантюризм или ошибка радиста — и страшный взрыв не только разрушит один город, но станет началом истребления жизни на Земле. Уже сейчас есть на Земле атомные базы, которые не хуже, чем лунную, можно использовать для преступлений против человечества.
Предполагаемой атомной базой на Луне руководили бы люди, среди
Такой случай атомного шантажа и описывает тот же Роберт Хайнлайн в своей новелле «Долгая вахта». Но он уже не повторяет былых антисоветских выпадов, ему уже хочется верить в человека, в то, что преступление может быть предотвращено, пусть ценой жизни героя.
«Девять кораблей взметнулись с лунной поверхности. Вскоре восемь из них образовали круг, в центре которого был девятый — самый маленький. Этот строй они сохранили на своем пути до Земли.
На маленьком корабле виднелась эмблема адмирала, однако на нем не было ни одного живого существа. Это был даже не пассажирский корабль, а радиоуправляемая ракета, предназначенная для радиоактивного груза. В этом рейсе она имела на борту один лишь свинцовый гроб и гейгеровский счетчик, который ни на минуту не утихал».
Читатель верит, что герой предотвратит гнусное атомное преступление, и в этом отражается вера народа, простого американского народа, который, как и герой новеллы, присягал перед своей совестью сохранить мир и не допустить атомного преступления против человечества, подготовляемого современной политикой главных капиталистических стран, не допустить, хотя бы для этого пришлось встать на долгую и трудную вахту — вахту мира.
Мы выходим из джунглей американской научной фантастики: мы увидели жуткие космические драмы, содрогались от нарисованных страхом или чувством безысходности картин, содрогались потому, что они воскрешали в нашей памяти подлинные картины разрушенных атомной бомбой японских городов: иной раз интерес к незнакомому, странному мешал увидеть враждебную нам сущность произведений, прикрытую внешней занимательностью. Мы не заглянули в самые мрачные уголки ненависти к нам, мракобесия, упадка, мы едва коснулись тех мест, в которых чувствовалась отрава, преподносимая американскому народу в облатке сногсшибательной занимательности. Можно сделать общий вывод, что американская научная фантастика — прежде всего в основном классовая литература, верно служит гибнущему капитализму, перенимая от него пессимизм и обреченность. Она покончила ныне с традиционным когда-то американским «хэпиэндом». Эта литература паразитирует на науке, пользуясь ее достижениями и терминологией для целей, ничего общего не имеющих с мечтой, с самими этими достижениями. И, наконец, — что отнюдь немаловажно для понимания американского народа, к которому советский народ относится с симпатией, с верой в его будущее, — в американской научно-фантастической литературе есть крепнущая ветвь критического отношения к капиталистической действительности, ветвь светлого отношения к человеку. А часть этой литературы, хотят того или не хотят авторы пессимистических, мрачных произведений, подсказанных, быть может, общим чувством безысходности, объективно работает на ненависть к войне, и к уничтожению городов, стран, народов, которая не может не проснуться у читателя.
Советские люди много думают об американцах. Им хочется больше и лучше узнать их стремления, мечты, тревоги. Фантазия — отражение действительности, ее волшебное зеркало. Через фантазию американцев можно увидеть и понять их действительность, почувствовать тупик американского образа жизни, в котором бьется, как в клетке, мечта. Американская научная фантастика помогает заглянуть в думы и жизнь американцев.
56
иллюстрации В. Шистко