«На суше и на море» - 60. Повести, рассказы, очерки
Шрифт:
В сравнении с материковыми морозы были не такими уж суровыми, каких-нибудь двенадцать-четырнадцать градусов, но на океанском ветру — стоили всех двадцати пяти.
Одним словом, плавать в эту пору трудно, но плавать необходимо — граница охраняется в любое время года, круглосуточно, при любой погоде…
Пересекая разными курсами заданные ему квадраты, сторожевик «Вихрь» только что сбросил за борт несколько тонн сколотого льда. Наступило очередное хмурое утро. Капитан третьего ранга собирался сдать вахту помощнику и спуститься в каюту, чтобы хоть часика
Шхуна вынырнула из-за скалистого мыса необитаемого островка, ритмично постукивая своим стосорокасильным «Симомото». До нее было меньше кабельтова — метров сто, и Баулину даже показалось, что знакомый черноволосый шкипер (на этот раз голову его украшал треух из меха лахтака) осклабился во весь рот.
«Смеешься?!» — вскипел Баулин, вмиг вспомнив все неприятности, которые ему пришлось перенести из-за этой нахальной шхуны.
Однако он тут же понял и всю серьезность положения: метрах в полутораста от «Хризантемы» стеной надвигался туман. Такой туман, наплывающий резко обозначенными полосами, явление крайне редкое вообще и особенно в холодное время года, даже на Курилах. Но факт оставался фактом — стена непроницаемого тумана двигалась как гигантский занавес. А это означало, что с севера гонит массу плавучего льда.
«Хризантема» ринулась навстречу туману, как напуганный ястребенок спешит под крыло матери.
Колоколом громкого боя на «Вихре» была объявлена боевая тревога, в машину была дана команда: «Полный форсированный!», на фалах подняли сигнал по международному коду: «Требую остановиться!»
Никакого впечатления! «Хризантема» неслась к стене спасительного тумана. Не остановила ее и зеленая ракета.
Баулин знал, что шхуна хорошо приспособлена для плавания в битом льду и встречи с плавающими льдами: у нее окованный форштевень, ледовая обшивка из дуба, стальной руль.
«Неужели опять удерет?.. В густом тумане, во льдах поймать ее будет трудно… Еще несколько минут — и «Хризантема» войдет в этот туман»…
Капитан третьего ранга пошел на крайность — дал предупредительный выстрел из носового орудия.
Шхуна застопорила ход.
«Следовать за нами!» — подняли сигнал на «Вихре».
«Следовать своим ходом не могу, сломалась машина», — нагло ответил шкипер «Хризантемы», хотя всего минуту назад «Симомото» стучал без перебоев.
Уже в полосе тумана «Вихрь» подошел к шхуне и, высадив на ее борт досмотровую партию, взял «Хризантему» на буксир.
На этот раз юркий черноволосый шкипер не кланялся, не извинялся, он только зло бросил, что оказался в советских водах из-за тумана.
Из-за тумана? Но ведь шхуна вышла из пролива до тумана? Туман только-только нагрянул, возразил Баулин.
Однако шкипер продолжал гнуть свою линию: он будет протестовать, он не виновен, виноват туман.
И опять старое: «Хризантема» не собиралась ловить рыбу. Красные пограничники могут убедиться — в трюмах ни одной иваси. Сети сухие, уложены в ящики в форпике.
Наглость шкипера могла бы вывести из себя даже глухонемого. Алексей Кирьянов от изумления широко раскрыл глаза; боцман Доронин прикусил губу, чтобы не выругаться (хотя, как известно, в его обиходе и не было бранных слов); капитан третьего ранга, заложив руки за спину, барабанил пальцами о ладонь.
Иваси действительно в трюме нет; сети действительно сухие и уложены в ящики, но зачем все же понадобилось «Хризантеме» заходить в советские воды? Опять туристская прогулка? Тогда где же путешественники? Ах, шкипер тренирует молодой экипаж! Обучает молодежь плаванию в сложных метеорологических условиях, обращению с эхолотом, радиопеленгатором и локатором? Допустим, что так, но как же можно выходить в учебное плавание с неисправной машиной?..
— Двигатель в полной исправности, — доложил Баулину боцман, — Нет подачи в топливной магистрали…
Двигатель новенький, а хитрость старая, шитая гнилыми нитками, — пока «Вихрь» подходил к «Хризантеме», «молодые рыбаки» постарались насовать в трубопроводы всяких затычек.
Механик не видел, как это сделали? Очень похвально для опытного, аккуратного механика!..
Кожаная заграничная куртка с застежками-молниями на механике новенькая. И все крепыши матросы почему-то в новеньком, нестираном заграничном шерстяном белье, будто японцы разучились сами делать отличное белье.
«Где же зарыта собака? Зачем на этот раз «Хризантема» пожаловала в советские территориальные воды?..»
Ответ на этот вопрос нашелся не сразу, но он был ошеломляющим…
Обыскивая один из отсеков трюма шхуны, Баулин — он сам возглавил досмотровую партию — обратил внимание на то, что отсек этот был как будто бы метра на полтора короче других отсеков. Измерили соседние отсеки — точно: короче на сто сорок сантиметров. Глухая поперечная переборка при простукивании загудела, как днище пустой бочки. Что же за ней?..
Громкие протесты шкипера ни к чему не привели: капитан третьего ранга приказал взломать переборку. Впрочем, как тут же выяснилось, пускать в ход топоры и ломики не пришлось: повнимательнее осмотрев переборку, боцман Доронин обнаружил дубовые клинья, загнанные между внутренней обшивкой борта и верхним и нижним брусом продольной переборки. Стоило вытащить клинья, и ложная поперечная переборка отвалилась сама собой. За ней находился потайной отсек, до половины заполненный тщательно упакованными приборами, свернутыми оболочками малых воздушных шаров, легкими контейнерами и стальными баллонами.
Картина ясна! «Хризантема» никогда не была гидрографическим судном и не несла метеорологической службы. А если бы даже и была и несла такую службу, то зачем же упрятывать научные приборы в тайник? И зачем снаряжать воздушные шары фотоаппаратами-автоматами с телеобъективами? Какое отношение к науке имеет все это фото-кино-радио-телеоборудование?
— Оборудование явно разведывательного назначения, — добавил Баулин (он не стал сейчас уточнять, что на всех приборах стоят марки разных иностранных фирм).