«На суше и на море» - 71. Фантастика
Шрифт:
— Дельные слова, — сказал Джой. — Мы подо льдом, Перселл. И довольно глубоко.
— Будем пробиваться, Хопнер? — настойчиво спросил Перселл.
— Триста метров, — раздумчиво сказал командир. — Но другого выхода нет.
— Попытаться выйти на связь? — Алексей, не дожидаясь согласия, полез в кузов.
К счастью, рация оказалась более или менее целой. Старков установил антенну, подключил аккумулятор. В динамике раздался невероятный треск. Алексей поводил рукояткой настройки. Треск и гул. Нет и намека на радиосигналы. Ко всем помехам добавился еще экран изо льда.
— Прежде
— Не возражаю, — отозвался Генри. — Светить буду я. А вы погасите фонари, неизвестно, сколько придется торчать в этом аду.
Генри хотел завести мотор снегохода, вернее, то, что осталось от него. Вал привода был вырван вместе с коробкой скоростей и укатился вниз заодно с гусеницами. Двигатель в общем оказался в порядке, горючее имелось в канистрах и в баке.
— Ладно, потом, — сказал он, вытирая руки.
Они поставили кузов, навели в нем относительный порядок, расселись. Ели молча. Настроение не поднялось и после глотка спирта.
Часа через три удалось запустить двигатель. Шум мотора забивал уши, звуки далеко не уходили, вязли, как в густой среде. Включили генератор. Первым объектом, на который Старков направил голубой луч прожектора, была, конечно, пропасть.
Прожектор вырвал из тьмы коричневый склон горы. У подошвы ее, далеко внизу, среди ледяных глыб, чернели контуры стальных гусениц, искореженных в пух и прах, За барьером изо льда мерцало озеро. Противоположного его берега они не увидели. А над всем этим странным и мрачным мирком на высоте более сотни метров сияла ледяная сфера, обтаявшая, чистая и бесстрастная, как крышка огромного гроба.
Свет прожектора скользнул по поверхности агатовой воды, вспененной бесчисленными потоками сверху, и ощупал берег озера. Метрах в семистах к югу среди обломков скал поблескивала речка, вытекающая из озера. Она прытко бежала вниз. Пустота подо льдом, кажется, была довольно обширной.
Разглядели еще раз потолок, там, где он опирался на крутую грудь горы; проследили по снежнику свой путь и, поддаваясь жгучей потребности что-то делать, пошли вверх, оставив у генератора Джоя Хопнера. Он освещал место предполагаемой работы.
Пришлось снять теплую одежду, но поверх свитеров надеть штормовки с капюшонами: сверху непрерывно капало, под ногами змейками струилась вода. Ни одного сухого предмета.
Перселл разворотил кучу инструмента и, действуя больше одной рукой, выбрал ломы и кирки.
— Уже не болит? — спросил Джой.
— Дело идет о жизни и смерти, — ответил Перселл.
Они забрались как можно выше по склону и наметили место, откуда начать проходку.
Работали недолго, но азартно. В сплошном ледяном своде пробили дыру метра на два. Адский труд в атмосфере, насыщенной водяным паром! Втянулись, пошло веселее. Из проходки сыпались куски льда и спрессованный снег, туннель повели в сторону, чтобы можно было стоять, дол били попеременно.
Старков сказал Хопнеру:
— Буду выбивать лед вокруг снежной пробки. Здесь трещина, в которую нас втянуло. Вдруг дальше пустота?
Едва Старков обрубил края снежной пробки, как послышался шорох нарастающего
— Вот это дело! — Генри повеселел.
Они со Старковым стали осторожно вырубать две ниши, все время находясь под защитой монолитной стены. Удалось продвинуться вверх метров на восемь. Спустились отдыхать. Джой погасил прожектор, заглушил двигатель. Отдых в этой влажной темноте с журчанием воды и нудной капелью нельзя было назвать особенно приятным. Снова вспыхнул большой свет, и удары кирки возвестили о начале работы.
Продвинулись еще метров на десять. Когда боковые ходы достигли сплошного льда, пришлось сделать длительный перерыв: свет уже не достигал конца забоя. Общими усилиями сняли двигатель, перетащили его на раме ближе к забою и установили сбоку. А через три часа кирка Джоя Хопнера вдруг ударилась о… камень. Лед прижался к отвесной скале, которая чем дальше, тем все больше нависала над головой. И ни малейшей щели. Пришлось отклониться в сторону.
Работали еще сутки. В штольне, идущей теперь прямо вверх, устроили лесенку из металлических колец кузова. Проходку вели зигзагами, не уходя далеко от каменной стены. За двадцать четыре часа у льда отняли еще метров тридцать.
Глухое урчание льда прозвучало сигналом опасности.
— Скорей вниз! — крикнул Алексей. В штольне находился Джой. С быстротой гимнаста съехал он по наклонной.
— Что случилось? — В рыжеватой бородке Джоя блестели осколки льда.
Гул накатывался со всех сторон, словно гром. Из штольни хлынули мелкие камни, битый лед и мгновенно заполнили все вокруг. Воздух дрогнул. Над головой протяжно загудело, грохот прокатился в сторону озера и медленно затих.
С лихорадочной быстротой отгребли лопатами завал, освободили вертикальный ствол. Он еще оставался. Но на высоте примерно семи метров встретилась монолитная ледяная стена. Она прилипла к скале. Никаких признаков штольни.
— Сизифов труд, — констатировал Генри, спустившись вниз. — Ледяная крыша под большим давлением с боков. Она нас не выпустит. Эластичная конструкция.
Отчаянные усилия выбраться из плена предпринимались еще дважды. Но лед упорно сжимал стены колодца. Малейшее сотрясение крыши, столь частое в это время года, сводило на нет всю работу.
Полярники потеряли счет часам и сменам. Они обросли бородами, напряженные глаза воспалились. Влажные сумерки действовали на нервы. Стали приходить мысли совсем уж неподходящие. Всему бывает предел.
Генри Хопнер все чаще задумывался. Выражение доброй и твердой энергии, которая украшала черты его крупного лица, затуманилось озабоченностью. Ловушка захлопнулась. Конец?…
Командир сидел на большом камне около бездействующего генератора, положив на колени большие руки. Джой ушел вниз. Перселл прохаживался возле заброшенного штрека и покусывал ногти.