На суше и на море. 1962. Выпуск 3
Шрифт:
С того места, где мы стояли, было видно, как на башнях и террасах селения-замка, словно на полках огромной этажерки, двигались люди. В одном месте хевсурка работала за ткацким станком, поставленным на плоской крыше, в другом, готовясь к сенокосу, мужчины точили косы; на одной из террас доили корову, неизвестно каким образом втащенную на такую высоту. С протяжным блеянием в узкие крутые проходы и улицы Шатили, как живая река, вливались возвращавшиеся с пастбищ отары овец. Вся жизнь селения развертывалась перед нами по вертикали, на отдельных площадках и этажах причудливого замка. Лучи заходящего солнца
Проведя в Шатили несколько дней, мы вышли снова в путь, и долго шли по ущелью, заросшему густым лесом, глубоко вдыхая острые и сладкие лесные ароматы, вслушиваясь в ненарушаемую первобытную тишину.
Так дошли мы до небольшой открытой солнечной полянки, и перед нами открылось зрелище, не менее поразительное, чем вид на Шатили. Впереди на дне зеленой котловины белели дома современной архитектуры, после скалистых ущелий и мрачных древних башен показавшиеся нам необычайной и радостной неожиданностью.
— Новый советский административный и культурный центр Хевсуретии — Барисахо! — сказал Арсен, студент грузин, один из участников нашего путешествия. — Отсюда новая культура ведет наступление на хевсурские горы!
Утром директор школы-интерната — один из немногих тогда хевсуров, получивших высшее образование, — показал нам просторные светлые классы и общежития, где учились и жили во время учебных занятий сто двадцать хевсурских детей и среди них пятнадцать девочек — впервые в истории этого народа!
Одна из учительниц школы — грузинка Нина Георгиевна — рассказала нам, как ценят маленькие хевсуры знания, которые дает им школа:
— Недавно одному из наших учеников, комсомольцу Тариэлю, — сказала она, — поручили съездить за новыми книгами в одно из больших селений на Военно-Грузинской дороге. Вечером он вернулся с целым мешком книг, но сдать их было некому — библиотека уже закрыта и библиотекарша легла спать. Тариэль не мог успокоиться и заснуть, пока его сокровище, которое он считал бесценным, не было заперто кассиром сельсовета в несгораемый шкаф до утра, когда мальчик мог сдать книги в библиотеку! А раньше хевсуры совсем не знали книг — они не представляли для них никакой ценности…
Необычайны были контрасты старого, средневекового, и нового, современного, в этой удивительной горной стране — Хевсуретии. Но так было, и все это мы видели во время нашего путешествия по Стране Ущелий до войны.
Шли годы, а все виденное в этом путешествии жило в моей памяти, и о Хевсуретии напоминали мне подарки ее жителей — древние шлем и щит, висевшие у меня над диваном. Время от времени я слышал о сдвигах в жизни Страны Ущелий, о росте ее культуры и хозяйства. И вот мы снова собрали группу туристов и опять отправились в поход по Хевсуретии, чтобы увидеть своими глазами все то, о чем слышали за эти годы.
Новое встретило нас у порога Хевсуретии — в знаменитом Дарьяльском ущелье на Военно-Грузинской дороге, памятном еще по прежнему путешествию. В узкой теснине Дарьяла мы увидели памятники героической обороны Кавказа во время минувшей войны — неприступные доты, преградившие путь фашистам, рвавшимся в благодатные долины Грузии. Но вот дорога неожиданно стала подниматься вверх
Вторая неожиданность ждала нас в селении Казбеги, где прежде кончался колесный путь в Страну Ущелий — дальше лежали пешеходные тропы. Едва узнав, что в местной гостинице есть свободные комнаты, мы начали переносить туда вещи, как вдруг на площади появилась колхозная автомашина, и через час мы были уже в мохевском селении Каркуча, жители которого объединились теперь в одном колхозе с хевсурами из селения Джута.
До Дшуты, ставшей теперь животноводческой базой колхоза, самой верхней в ущелье, мы шли пешком по знакомой дороге, проложенной среди цветистых альпийских лугов.
Новое было всюду, и всюду мы находили новых друзей. А друзья в условиях горного путешествия того года были нам очень и очень нужны. Погода в Хевсуретии в то лето была на редкость суровой: каждый день шли дожди, горы содрогались от ударов грома. Близ перевалов, когда после очередной грозы мы выбирались из мокрых палаток, чабаны предлагали нам свои очаги, чтобы погреться и приготовить пищу, а в селениях давали нам кров — более надежный, чем хрупкие палатки.
Перебравшись через перевал Садзеле-Геле, мы спустились в селение Рошка, ставшее теперь тоже колхозным, образовав объединенный колхоз с грузинскими селениями Душетского района. Дальше наш путь лежал в ущелье Аргуна, к живописному Шатили, так поразившему нас во время первого путешествия по Хевсуретии.
На этот раз в Шатили мы застали лишь несколько семей хевсуров — почти все его население переселилось на привольные плодородные земли в долинах, в новые колхозные поселки, построенные для хевсурских колхозников правительством Грузии. За время второго путешествия по Стране Ущелий мы узнали, что вниз, на равнины, переселилось уже большинство жителей отдаленных, затерянных прежде в горах хевсурских селений. И хотя слово «прогресс» — «развитие» — обычно понимается всеми как движение вверх, мы увидели сами, что в условиях горной страны Хевсуретии прогресс обозначает теперь движение вниз — из суровых ущелий в плодородные долины, в благоустроенные современные поселки, к лучшей жизни и культуре. В наши дни древняя крепость Шатили почти опустела. Скоро покинут ее и последние обитатели, но Шатили будет сохранен как единственный в своем роде архитектурный памятник хевсурской старины.
Вырос и изменился ныне и Барисахо — культурный центр Хевсуретии, который до войны был маленьким поселком. Теперь там заканчивают строительство нового здания большой школы-десятилетки с интернатом. Триста хевсурских детей будут учиться и жить там, готовясь пополнить ряды хевсурской интеллигенции.
Когда мы пришли в Барисахо, кончились летние каникулы, и, торопясь закончить здание школы-интерната к учебному году, на стройке вместе с рабочими-строителями работали энтузиасты — учителя школы и ученики, вернувшиеся в Барисахо из родных селений к началу занятий. А вечером, после трудового дня на стройке, школьники Барисахо пригласили нас в клуб и показали лучший номер своей самодеятельности — хевсурский танец с шашками — «парикаоба» — в национальных костюмах.