На Суворовской площади

Коллектив авторов

Нас в горах не найдёт

Нас в горах не найдётпочтовой самолёт,и письмо от тебядо меня не дойдёт.Посветлеют снега,встанут стены огня.Будет бить ДШКаиз ущелья в меня.Будет бить ДШКа,будет жизнь коротка,может быть, у меня,может быть, у стрелка…Нас в горах не найдётдаже радиосвязь.С безымянных высотлупят в нас, не таясь.Поднимаемся в рост,отвечаем огнём,между огненных звёздпо Вселенной идём.И краснеют снега,и дробится скала.Смерть в горах дорога –жизнь такой не была.Нас в горах не найдётзапоздавший приказ,и никто не придёти не выручит нас.Погибает десант,погибает навек.…Погодите, я сам,это – мой человек,это мой ДШКа,это мой разговор,я дойду до стрелка,он не спустится с гор…Нас засыплет метель,нас завалит скала.Смерть мягка, как постель,жизнь такой не была.Мы в объятьях сплелись,мы навеки родня.Пусть продолжится жизньбез него и меня.

Нюрка

Плачет Нюрка, живая душа,слёзы с кровью смешались на лапах.Ах, как Нюрка была хороша –самый тоненький чуяла запах.Плачет Нюрка, а птица летит,боевая железная птица.Плачет Нюрка, себе не простит.Но ведь плачет. И всё ей простится.Гладит Нюрку родная рука.Ей лизнуть бы хозяйскую руку:так знакома она, так легка,обречённая Нюркой на муку.Вертолётный врезается полв иссечённое Нюркино тело.…Сотню раз она чуяла тол,а в сто первый – чуть-чуть не успела.По загривку прошёл холодок,когда запахом сбоку пахнуло,но на тонкий стальной проводокпо расщелине лапа скользнула.И взметнулся огонь из камней,и запахло железом калёным,и хозяин, идущий за ней,опустился на землю со стоном.И ползла к нему Нюрка, ползла,и лизала его, и лизала,и хрипела – на помощь звала,и глазами всю боль рассказала.Подбежали к сапёру друзья,обмотали бинтами сапёра.Он сказал: «Мне без Нюрки нельзя». –«Нет, – сказали ему. Это горы…»Вертолёт прилетел поутру,их вдвоём погрузили в машину.«Ты не плачь, Нюрка, я не умру,ты не плачь, я тебя не покину».Но плачет Нюрка, живая душа…

Ах, пуля, конечно же, дура…

Ах, пуля, конечно же, дура,но это ещё ничего…Пьёт штабс-капитан из главпурас корнетом из Войск ПВО.Кремлёвские звёзды в оконцеопять обратились в орлов,восходит трёхцветное солнцеиз красных, советских углов.В музейном Успенском соборегремит литургия опять…И значит, за Чёрное моренам скоро пора отплывать.Сбежится с окраин Союзаорда голопузых господ,стреляя в осевший от грузаооновский наш теплоход.А впрочем, куда торопиться,товарищи штабс- и корнет?Ещё мы успеем напитьсяи в землю зарыть партбилет…

Русское море

Нам опять уходить в наше Русское мореиз неправой страны, что Отчизной была.Нам опять поднимать в одиноком просторена грот-стеньгах несдавшиеся вымпела.Нам опять вспоминать скалы русского Крыма,Севастопольский рейд и Малахов курган.Нам опять объяснять то, что необъяснимо,и сквозь слёзы глядеть в Мировой океан.Вот когда мы поймём наших прадедов горе.Спорить с волею Божьей и мы не смогли.Раз в три четверти века по Русскому морюиз России уходят её корабли.

Советник

Он сядет на поезд хороший,уедет служить в Ленинград.Он хочет не думать о прошлом,как года четыре назад.Не спит от колесного стука,хоть на ночь попил не чайку.В окошко уставился Жуков –советник в афганском полку.Он помнит, он помнит ту дату,когда в роковом декабрев полку взбунтовались солдатыи ждали его на дворе.И вышел военный советник,небрежно ремень теребя,а там под ремнём пистолетик –девятый патрон для себя.Глаза опускали сарбазыи пятились по одному:советник страшнее приказа,они подчинились ему.Своим пистолетиком малымсарбазов погнал он вперёд –туда, где за каждым дуваломмятежный строчил пулемёт.И шли, пригибаясь от страха,судьбу проклинали, но шли:советник страшнее Аллаха,когда он из русской земли.Так что ж ты, советник, не веселв экспрессе «Москва – Ленинград»?Мир тот же, из крови и песен,как года четыре назад.Не ты уезжаешь в разлуку,а мы с тобой разлучены…Спи, Виктор Дмитриевич Жуков,советник Советской страны.

Пустыня

Опять жара за шестьдесят,пески взметнулись и висят.И лезешь в бронетранспортёркак в полыхающий костёр,выхватывая из огнябоекомплект шестого дня.А сколько их ещё –спроси пустыню.Шесть дней назад(сказал комбат)разведка видела отряд:прёт от границы прямиком,наверно, коротко знакомс оазисами на пути.И мы должны его найти.А сколько их ещё –спроси пустыню.Гудят вертушки день и ночь,они хотели б нам помочь,да разглядишь ли свысокасреди проклятого песка,где разбежались и леглидесяток тех, что ближе шли.А сколько их ещё –спроси пустыню.Во флягах кончилась вода –подбросят небом, не беда.Беда, что бьют из кишлаков:они чужие средь песков,там богатеи правят всласть,плевать им на Кабул и власть.И сколько их ещё –спроси пустыню.Шесть дней в песках искали тень,седьмой удачный выпал день:подул нам в лица наконецне тёплый ветер, а свинец –с бархана, с гребня, с бугоркаударили три ДШКа.А сколько их ещё –спроси пустыню.Пускай под семьдесят жара,сегодня лучше, чем вчера.Два взвода двинуты в обход,их прикрывает третий взвод,четвертый с пятым – на заслон,гранатометный взвод – на склон.А сколько их ещё –спроси пустыню.Прошла минута или час,какая разница для нас,когда окончен разговор,и тащишь в бронетранспортёр,перехвативши за приклад,в тебя стрелявший автомат.А сколько их ещё –спроси пустыню!

Песенка капитана

Вот и весь служебный рост:на погонах восемь звёзд,а хожу все годыв командирах взвода.Я, меняя округа,бил условного врага.Но с годами чащевраг был настоящий.Я в Абхазии бывал,в Приднестровье воевал,я верхом на танкеездил по Таганке.Я стоял на рубеже,спал со вшами в блиндаже,я копал окопыпосреди Европы.Мне давала орденаудивлённая страна:умный, мол, ворует,а дурак – воюет.Я не робок и не слаб,я отнюдь не против баб,но с моим окладомим меня не надо.Я под вечер или в ночьвыпить водочки не прочь:это тоже дело,если нет обстрела.В общем, я такой, как выиз Тамбова ли, Москвы, –разве что контужени никому не нужен…

Вернуться и жить

А дома всё по-старому,а в жизни всё по-новому.Прошёлся бы бульварами,да сапоги с подковами.Весна ручьями бесится,птенцы пищат под крышами,двадцать четыре месяцане виданы, не слышаны.И за телеантеннамитакая даль спокойная,как будто бы Вселеннаявовек не зналась с войнами.Брат учит математику,но оглянись зачем-нибудь –военного солдатикарисует на учебнике.Мать пирогами занята,кричит из кухни весело:– Вот рада будет Таня-то,а то уж нос повесила!Глядишь в окно широкоена блещущие лужицы.Опять вокруг да околовоспоминанья кружатся.Брат переходит к физике,сопит – не получается…Гвардейская дивизияс героями прощается.Гремят салюты вечные,полки идут колоннами.А жизнь-то бесконечная,а слёзы-то солёные.Мыть возится с опарою,брат – с прозою Астафьева.И Танечка с гитароюпоет на фотографии.

Впереди – Москва

Опять газетные посулы,пустопорожние слова…Но, возвращаясь из Кабула,мы знали: впереди Москва.Так предавать, как предавали –из-за угла, исподтишка, –другую армию едва лив любые предали б века.Нас ненавидели за силу,и не чужие, а «свои»,толкая в братские могилыи бесполезные бои.А выживших ждала расплатаи обвинение в грехах,в которых были виноватыте, предававшие в верхах.И всё же из Афганистана,его огнём закалены,назло измене и обманувернулись воины страны.В демократической столицевраги добить нас не могли,пока бессчётные границымеж братьями не провели.Вот-вот обрушится держава,уже пылают города…Но армия имеет правостать Божьей карою тогда.

Врач

Переезжаем Саланг,смотрим и влево и вправо:то на обочине – танк,то под горою – застава.Ветер порывами бьёт.Мы не торопимся, чтобыне проморгать гололёди не заехать в сугробы.К этому часу ужезаночевали колонны,сгрудились, как в гараже,дула направив на склоны.Всё изменилось внизу —трасса, природа, погода.Мчим из метели в грозу,рухнувшую с небосвода.Молнии блещут из туч,гром сотрясает равнину.Даже прожекторный лучсузился наполовину.Воздух пропитан насквозьпредощущеньем тревоги,гнётся растущее вкосьдерево возле дороги.Но разгорается вдругзарево встречного света…Что тебя бросило, друг,в гонку опасную эту?Мы бронегруппа почти –два боевых бэтээра.Здесь в одиночку идти –самая крайняя мера.Вправо, товарищ, смотри,справа за вспышкою вспышка!Ну, подожди, не гори,мы уже близко, мы близко.Ты поработай в ответ –духи не любят работы.Выключи, родненький, свет.Что же ты медлишь, ну что ты!..Вырвался из-под огняБроневичок с капитаном.«Похоронили меня?Рано, товарищи, рано!»Встал на броне во весь рост,вытянул руку с часами:«Еду к больному на пост,а уж с засадой – вы сами.Я, как вы поняли, врач,вот и лечу, не стреляю.Ладно, ребята, удач.Всыпьте им, я умоляю.“Скорая помощь”, гони!..»Взвыли движки бэтээраи кормовые огнидымом окутало серым.Та же гроза в небесах,та же засада пред нами.…Были б врачи на часах,все остальное – мы сами!..