На свободное место

Адамов Аркадий Григорьевич

Наконец дядя Осип заканчивает расчеты с Жуком, кряхтя, вскидывает на спину свой громадный мешок и необычайно бодро отправляется в путь. Не успевает он скрыться из виду, как вслед за ним устремляется сотрудник Давуда. А он сам, собираясь последовать за ними, подает мне сигнал.

В это время из-за угла, откуда вышел Давуд, появляется Эдик. Он присоединяется ко мне, и мы отправляемся вслед за Давудом, на некотором расстоянии от него. Это знакомый маневр, мы ведем дядю Осипа «цепочкой».

На ходу я бросаю Жуку:

— Жди здесь.

Мы следуем на некотором расстоянии от Давуда, останавливаемся, когда останавливается он, или быстро

пробегаем какое-то расстояние и прижимаемся к бесконечной, по-прежнему сложенной из плоских серых камней невысокой ограде, не спуская глаз с мелькающей впереди гибкой фигуры Давуда. Он ведет нас все дальше, все выше в горы. Домиков поселка уже не видно вокруг, ограда из камней становится ниже, камни сложены уже кое-как, зато видны кустарник и высокая пожелтевшая трава.

Эдик идет рядом, и в глазах его я вижу возбуждение и любопытство. Конечно, ему непривычна такая операция, его «клиенты» — люди, как правило, степенные, деликатные.

Неожиданно Давуд, махнув нам рукой, исчезает. Это значит, он меняется местами с идущим впереди товарищем. Теперь Давуд поведет нашу «цепочку». Так и есть. Впереди появляется его помощник. Его зовут Ахмет, как сообщил мне Эдик.

Путь наш продолжается, но только становится труднее. Мы сворачиваем куда-то в сторону и начинаем карабкаться по травянистому откосу, между огромными осколками скал, видимо скатившихся откуда-то сверху в незапамятные времена. Кажется, мы огибаем селение, оно уже под нами, скопление серых оград и домов, я даже вижу вдали маленькую площадь и на ней нашу грузовую машину. Ого, далеко же мы забрались.

Интересно, почему дядя Осип избрал такой трудный, кружной путь. Опасается нас? Но тогда бы он просто не сел к нам в машину. Может быть, чем-то выдал себя в последний момент Давуд или Ахмет? И дядя Осип теперь на всякий случай петляет, путает след? Это было бы очень досадно.

Но вот, сделав нам условный знак рукой, исчезает с наших глаз Ахмет. Мы ждем, привалившись к каменной ограде. Давуд почему-то не появляется. Мы продолжаем ждать, сдерживая нетерпение. Эдик беспокойно оглядывается, все время порываясь идти дальше. Я придерживаю его рукой. Нервы напрягаются все больше. Я расстегиваю пальто, сую руку под пиджак и, нащупав знакомую плоскую кобуру под мышкой, слегка успокаиваюсь.

В этот момент где-то совсем близко неожиданно грохочет выстрел, и гулкое эхо катится в горы. За первым выстрелом раздается второй, потом третий. Давуда по-прежнему не видно, Ахмета тоже.

И тогда мы спешим на выстрелы. Я рывком достаю пистолет и спускаю предохранитель. Эдик на ходу проделывает то же самое. Мы то карабкаемся между камней, то перебегаем от одного к другому. Я вдруг вспоминаю слова Сергея о том, как стреляет дядя Осип. Неужели это стрелял он?

Неожиданно я вижу впереди, возле большого камня, распростертую фигуру. Это Давуд. Он поднимает голову и манит нас к себе. Мы подползаем. Под нами гравий и жидкая грязь.

— Они вон там, — шепчет Давуд. — За той оградой. Там дом.

— Не уйдут?

— Ахмет держит ту сторону.

— Кто стрелял?

— Два раза Осип. В меня. Один раз кто-то другой. Наверное, в Ахмета. Тоже не попал. Ахмет сделал отмашку.

— Кто в доме, сколько человек, ничего не известно?

— Ничего, — отвечает Давуд.

— Почему они стреляли?

— Нас заметили, конечно. Стерегут, собаки.

Я слегка высовываюсь из-за камня. Нет, стерегут плохо. Выстрела не следует. Я внимательно рассматриваю

тянущуюся невдалеке стену из камней. Она довольно высокая, за ней ничего не видно, выглядывают только верхушки редких деревьев и близкий кустарник.

— Эдик, — говорю я, — ты ползи в ту сторону вдоль стены, а я в эту. Пока не встретимся. Найди в ограде окошко, щель какую-нибудь, рассмотри участок и дом и вообще все, что удастся. А ты стереги их, Давуд.

— Стерегу, дорогой, стерегу. Давайте.

Мы с Эдиком расползаемся в разные стороны.

И вот я уже один. Плоские камни ограды уложены так плотно, что не видно ни щелки. Неужели она вся такая? А высунуться пока опасно. Ну, а если все-таки попробовать?

Подобрав какую-то ветку, я цепляю на нее свою кепку и осторожно приподымаю над оградой. Ничего. Никто по кепке не стреляет. В чем дело? Значит, можно выглянуть? Но я сдерживаю себя. И продолжаю ползти вдоль стены, руками прощупывая влажные ее впадины и неровности.

И мне наконец везет. Между камнями неожиданно обнаруживается щель. Толстым концом ветки, которую я почему-то не выбросил, я выковыриваю из щели песок, мелкие камушки и приникаю к ней глазами.

В неожиданной близости от себя я вижу дом, небольшой, бревенчатый, на высоком, из камня сложенном фундаменте, с застекленной терраской, с двухскатной, крытой толем, крышей, с привычными наличниками на окнах, будто какая-то скромная подмосковная дачка забралась в эти горы, безобидная, мирная дачка, хочется зайти и спросить, не сдается ли. А там ждут пули… Возле дома ни дерева, ни кустика. Людей не видно. Ставни на всех трех окнах по фасаду распахнуты. Но сами окна закрыты, и дверь на террасу тоже. Откуда же стреляли, да еще двое, в две разные стороны сразу? Может быть, эти двое прячутся где-то снаружи, не в доме? Но где же тут спрячешься? Впрочем, за домом могут быть и кусты, и деревья, и какие-нибудь постройки даже. Это за домом, а тут, с моей стороны, ничего такого нет. Значит, надо ползти дальше, может быть, удастся осмотреть другую часть участка.

И я снова ползу по мокрой жухлой траве и ощупываю руками каждый выступ.

Интересно, какой у них план? Если рискнули открыть стрельбу, значит, решили раскрыть себя. А что дальше? Дождаться темноты и бежать? Ведь дядя Осип знает тут каждую тропку, и уйти от погони им будет нетрудно. Да, вполне вероятно, что план именно такой. Хотя они не знают наши силы и очень рискуют. Другого выхода у них, очевидно, нет. Им, конечно, есть чего бояться. Ах, если бы узнать, кто же там скрывается, в этом доме. Конечно, они хотят дождаться темноты и бежать. Значит, нам дожидаться темноты нельзя. Сейчас у них, по крайней мере, два преимущества. Они обороняются, а в наступление вынуждены идти мы, значит, они могут прятаться, а нам придется открыться. И потом, мы им не нужны живые, а вот они нам только живыми и нужны. Значит, что-то надо придумать…

Я продолжаю ползти вдоль ограды, разглядывая каждый камень в ней. И вдруг что-то хлещет меня сверху. Я поднимаю голову. Через ограду свешиваются упругие ветви густого кустарника, ветви усыпаны жесткими глянцевыми листочками. Вот это уже другое дело. Я приподымаюсь и слегка раздвигаю ветви. Передо мной все тот же дом, но теперь я вижу его с другой стороны. И отсюда он дальше отстоит от меня. С этой стороны у него глухая стена, без единого окна. Странный какой-то дом. А вокруг и здесь ни одного дерева или куста. Незаметно приблизиться к дому невозможно.