На тёмной стороне Земли
Шрифт:
— Нам туда, — уверенно ткнув когтем в чащобу.
— А что там, Тро? — поинтересовался я, едва успевая следом.
— Сам увидишь! — досадливо отмахнулся наставник, пинком отбрасывая некстати подвернувшуюся под ногу гигантскую сороконожку.
Остановившись у высокого толщиной с бедро стебля, Тро небрежно скомандовал:
— Лезь наверх! Нужно наклонить макушку.
Увидев мои сомнения, добавил:
— Лезь, лезь, одному мне не справиться!
Ну, раз надо, так надо. Положив базуку, я обхватил руками и ногами гладкий ствол и гусеницей пополз наверх. На половине пути под моим весом ствол стал опасно крениться.
— Давай ещё немного, только медленнее! — приободрил наставник снизу.
Я послушно поднялся ещё на два метра. Ствол качнулся и медленно наклонился к земле. Тро ловко поймал зелёную метёлку:
— Слезай, я пока подержу. А теперь отрежь макушку. Смелее, — добавил он.
Безразлично пожав плечами, я махнул тесаком. Стебель глухо чавкнул, открывая полое нутро. Из трубки потекла тонкая струйка зеленоватой жидкости. Запахло миндалём.
— Чувствуешь запах?
Я с энтузиазмом кивнул. Ну вот, хоть настоящего коктейля вдоволь напьюсь, а то всё дыни, арбузы.
— Омой тело, только не вздумай пить! — предупредил Тро.
— А что будет?
— Ничего не будет, тащить тебя придётся! Сколько можно болтать, давай мойся! — гаркнул наставник.
— Уж и спросить нельзя… — пробурчал я, становясь под душ.
Что-то мастер Йода сегодня не в духе. Похоже, не выспался, нервная ночь, обезвоживание, да и зухи вконец распоясались. А ничего водичка, и пахнет приятно, жалко пить нельзя, захмелею наверно. Хорошенько отмокнув, чувствуя необычайный прилив сил, я бодренько выскочил из-под струйки. Кожа набухала прямо на глазах.
— На, подержи, — вручив стебель, наставник сунулся под душ.
С наслаждением фыркая, подхватил пучок травы и начал яростно натирать тело. Минут через пять, заметно повеселев, с уханьем прыгнул в сторону:
— Ух, хорошо! Что стоишь, отпускай!
— Ну как? — поинтересовался он.
— Замечательно, — холодновато ответил я.
— Ты точно не пил? — подозрительно сощурил глаз Тро.
— Да точно, сам же сказал — нельзя.
— Вот молодец! Не обижайся, Махс, прости, я снова был резок. Этот сок нельзя пить, только мыться, да и то когда выбора нет. А если выпить, вначале почувствуешь беспричинную радость, а потом… Тело станет мягче мха, и ещё долго не сможешь подняться. Ты станешь беззащитен, и звери пожрут твою плоть. Я хочу сказать, ты самый толковый малёк из всех, которых я когда-либо учил. Просто минувшей ночью я снова вспомнил их всех. И живых, и разодранных в клочья, — потемнев, добавил он.
Меня непроизвольно передёрнуло. Заметив это, Тро с горечью повторил:
— Да, и мёртвых тоже. Знал бы ты, сколько молоди погибло на моих глазах. Всё резвятся и скачут, а слушали бы старого наставника, эх… — горестно махнул он рукой. — Запомни наш разговор, Махс, и особенно этот горьковатый запах, — назидательно ткнув когтем в сочащийся стебель. — Пошли, надо спешить, вечером поедим.
Надев панамки, мы выбрались на солидно воспрянувшую за ночь просеку. Тро задумчиво взглянул на близкие макушки гор, и задал бешеный темп. С трудом увёртываясь от хлещущих ветвей, я старался не упустить из виду мелькающую впереди спину наставника. Вот даёт, всё стариком прикидывается, а сам носится по кустам как бешеный лось. А может он втихаря литра полтора той бодрящей травяной настоечки отхлебнул? Ну, типа с устатку, снять стресс, а мне скормил страшную сказку про белого бычка? А что, очень даже логично, алкоголь всегда был строжайше противопоказан детям и беременным женщинам.
Часа через два безумной гонки, когда я уже хотел взмолиться, чтобы передохнуть, Тро резко остановился, предупреждающе подняв руку:
— Тихо, слышишь?
Нервно вскинув базуку, я прислушался. К обычному дневному гвалту примешивался слабый шум воды. Наставник с наслаждением втянул воздух и широко улыбнулся:
— Чуешь? Вода рядом!
Распугивая огромных разноцветных стрекоз, мы спустились в низинку. Бойко обегая многочисленные коряги, посреди густых зарослей двухметрового папоротника тихо журчал узенький ручеёк с чистым глинистым дном. Ни говоря ни слова, Тро отбросил парализатор и ничком рухнул в воду. Опа, здорово, а как же традиционный ритуал Вуду? Ладно, ему видней.
Я аккуратно сложил вещи и лёг в прохладный ручей. Ух, как свежо, небось, с гор течёт! А что тут до них осталось, всего ничего, на глаз километров десять. Во как рассуждать стал, совсем в роль тритона вжился. Раньше даже представить себе не мог, что столько пешком пройти можно, а сейчас бегаю как полоумный, правда пить постоянно хочется.
Долго разлёживаться наставник не дал и минут через двадцать бесцеремонно подтащил меня к берегу.
— Вечер скоро, поторапливаемся, — размазывая глину по лицу, пояснил он.
Солнце уже начало садиться за горизонт, когда мы добрались до подножия гор. Облегчённо вздохнув, Тро повалился на замшелую глыбу песчаника:
— Чуть отдохнём, Махс.
С трудом согнувшись, я прилёг рядом. Несмотря на приятную теплоту камня, мышцы колотила мелкая дрожь. В попытке хоть немного расслабиться, сильно напряг и расслабил мускулы. Стало немного легче. Да уж, наверняка мы сегодня все олимпийские рекорды по спортивной ходьбе переплюнули. Столько ходить просто немыслимо! Мышцы понемногу отмякли, и я попытался чуть покемарить.
Минут через десять меня решительно растормошил Тро:
— Вставай, отыщем еду и убежище. Только смотри под ноги, тут ядовитых тварей полно!
Нехотя поднявшись, я побрёл за наставником. Тщательно обнюхивая камни, он с радостным воплем перевернул плоский булыжник:
— Хрусты! Махс, лови их!
Из-под камня с громким шелестом бросились врассыпную странные создания, похожие на огромных раков. Тро яростно заскакал по кругу, исполняя дикую смесь ирландской джиги с тарантеллой. Раздавленные панцири смачно захрустели под ногами. Поддавшись охотничьему азарту, я тоже решил внести посильную лепту в святое дело, придавив штук пять особо шустрых созданий.
Загнанно дыша, наставник медленно оглядел место бойни:
— Вроде всё. Собирай!
Наполнив шляпы, мы уселись ужинать.
— Клешни с головой выбрасывай, они несъедобны, а вот брюшко — самое то, иногда даже икра встречается, — с хрустом откусив головогрудь рака, пояснил Тро.
Преодолев брезгливость, я разломил жёсткий рачий панцирь. Так-с, значит как там, клешни на выброс, брюхо есть, и смотри не перепутай, Кутузов! Куда деваться, сожру, голод не тётка. Я осторожно прожевал кусочек брюшка. А что, очень даже съедобно, всё, решено — окончательно перехожу на сыроядение, говорят, это даже модно. Зверский голод мало-помалу утихал, уступая место тупому благодушию сытости. Желудок раздулся как шар.