На той стороне
Шрифт:
— Ваша правда, Аннет, — ядовитая перепалка продолжалась. — Чем-чем, а приличием в этом смысле я никогда не отличался. Так что за условие? Мне даже любопытно стало.
— Вы не прикасаетесь ко мне руками. Только поцелуй.
Наивная девчонка, усмехнулся граф про себя, неужели это как-то поменяет дело?
— Вы удивляете меня и не в первый уж раз. Ну что ж, идёт.
Ане казалось, что, если он не будет прикасаться к ней, будет легче. Только губы, совсем без рук. Она ещё помнила, как крепки его объятия, и решила, что так сохранится меж ними хоть какая-то дистанция. Странный ход, конечно, лучше бы вообще обойтись без лобызаний, но что делать? Отказать и гордо удалиться без возможности
— Вы готовы? — Прервал её мысли Николя.
— Сначала крестик. — Строго сказала Аня и протянула к нему раскрытую ладонь.
— Если обманете и сбежите, я поцелую вас при всей публике в театре. — Шуточно пригрозил ей граф и добавил уже серьезно. — И поверьте, я не шучу.
Николай подошёл к ней и командирским тоном приказал:
— Поворачивайтесь, надену сам.
Командир нашелся! Но Аня послушно развернулась, упираясь в стол бёдрами.
Молодой человек раскрыл цепочку, обернул её вокруг Аниной шеи и наклонился невозможно близко, застегивая замочек.
— Я заезжал к мастеру, он подтянул замочек. Теперь не будет расстегиваться. — Выдохнул он слова куда-то между лопаток в основании шеи. Его сводил с ума запах её духов и мелкие завитки волос, выпавшие из причёски.
Это было невыносимо, мучительно. Аня не видела его лица, но чувствовала его дыхание на своей шее. Сердце её билось всё отчаяннее, дыхания не хватало. Почему между ними такая магия? Или это только она так чувствует?
Цепочка легла на своё место, обвивая шею.
— Спасибо, — выдохнула девушка. И это только цепочка, обречённо подумала она.
— Я исполнил своё обещание. — Насмешливо сказал Николай и Аня поняла, что он-то себя контролирует получше, чем она. Наверное, угорает над ней, видя, как она тает от одних только прикосновений. Ну что ж, будет тебе поцелуй!
Аня развернулась к нему лицом и с серьезным видом протянула раскрытые ладони.
— Давайте ваши руки.
Николай снова был удивлён. Невозможно предугадать даже, что ей может взбрести в голову.
— Я буду держать вас за руки, потому что я вам не верю.
Николай усмехался. Она была в нескольких сантиметрах от него, но чего-то там требовала. Маленькая и гордая птичка. Он вложил свои руки в её, и они сцепили пальцы рук в замок. Как сопливые подростки, пронеслось в голове у Николя.
Аня замерла в ожидании, глубоко вдохнув и прикрыв глаза. И Николай больше не смог сдерживаться. Он слегка наклонился к ней, зацепил её верхнюю губу и ощутил свежий, едва заметный вкус фруктов. Раздвинул створки губ языком, проникая, целуя глубоким и жадным, но таким медленным и чувственным поцелуем, что у Ани подкосились колени. Они так и стояли, невинно держась за руки, при этом поцелуй их был на грани. Руки, сцепленные в замок, стали для неё точкой опоры, потому что ног она не чувствовала. Аня держалась изо всех сил, чтобы не ответить на поцелуй. Она послушно следовала за ним, но не делала ни малейшего движения навстречу. Но внутри неё уже рождалась буря.
Только продержись, уговаривала она сама себя, он обязательно выдохнется, и ты воспользуешься этим мгновением. Не жабрами же он дышит. Поцелуй тянулся слишком долго. Запоминая каждое мгновение, каждую секунду, каждое его движение, Аня сохраняла всё в своей памяти. Больше не повторится! Пусть целует! Пусть время застынет на несколько мгновений.
Но у всего есть начало и есть конец. В какой-то момент Николаю не хватило воздуха, и он выпустил её губы из своего плена. Аня отпрянула и расцепила руки.
— Больше я вам не должна, — выпалила, восстанавливая дыхание, развернулась на каблуках и схватив сумку с кушетки, выпорхнула из кабинета.
Николай оторопело стоял посреди комнаты и никак не мог прийти в себя. Что это было сейчас? Как можно так возбуждать, даже не отвечая на поцелуй? Он не был монахом, даже счета не вёл романам, заботясь лишь о том, чтобы не попасть в неловкую ситуацию в обществе и сберечь здоровье. В его списке любовных побед были опытные женщины, но ни одна ни разу не доводила его до такого состояния одним поцелуем, даже на него не отвечая.
Какое-то наваждение, не иначе! Колдовские зелёные глаза смотрят прямо в душу — и вот уже ты пропал, Николя, влюбился как мальчишка. Теперь уже можно было себе в этом признаться.
***
— Простите, что так долго, — извинялась Аня, взбираясь по ступенькам в коляску. — Перчатки завалились за сундук. Еле отыскала.
Хорошо, что на улице темно и никто не заметит её распухших от поцелуя губ.
— Ничего, дитя моё. Мы успеваем. — Утешила её графиня.
Павел Андреевич, казалось, уснул даже, пригревшись в крытом экипаже. Внизу у ног стояли угли в металлическом ящике. От них исходило тепло. Но Аню бил озноб. Она не могла никак собрать мысли в кучу, принять, что безумно влюбилась в молодого красавчика-графа. Она пропала, влюбилась по уши и тем обиднее было это осознавать. Даже если бы у неё был шанс получить ответные чувства, то невозможность быть вместе висела над ними как дамоклов меч. Между ними столетие и значит, вместе им не суждено быть.
Эх, папка, был бы ты рядом! Ты бы точно придумал, как ей справиться. Ты всегда придумывал.
Рессоры пружинили, коляска катилась по мощеной улице, от углей шло тепло. Аню укачивало. Сказалась усталость. Один день, а столько событий! Кажется, завтрак в столовой Ильинских был не сегодняшним утром, а несколько лет назад — так растянулось время, вмещая в себя не просто часы и минуты, а целый век.
Глава 44. «БГ»
Александр Сергеевич Гнездилов расположился в съезжем доме Рождественской части. После нагоняя дворнику он решил ехать не в сыскное управление — слишком далеко, а в полицейскую часть у Овсянникова сада. Документы, касающиеся рядового убийства, коих в городе происходило множество, можно было оформить и там. Полицмейстер любезно предоставил ему свою приёмную и стол секретаря.
Разбираясь с бумагами, Гнездилов то и дело косился на часы. Оставалось не так много времени до начала спектакля, а он был взмылен, точно проскакал галопом сотню вёрст. И не мудрено — весь день в разъездах! Иногда работа его допекала. Например, сегодня. Он ещё не обедал, а день клонился к вечеру. Но что греха таить, дело он свое любил и делал отменно. За что и дослужился до чина надворного советника.
Гнездилов не принадлежал к знатным дворянским фамилиям. Его род был худ и беден. Своё положение и должность он заслужил честно, ревностно служа государству. Не без перегибов, конечно, но в каком деле без них? Александр Сергеевич полагал, что цель оправдывает средства, а потому всегда шёл к своей цели любым путём. Дело революционеров-террористов не давало покоя. И что ему это бытовое убийство при ссоре? Бери выше, Александр Сергеевич, ищи там, где никто не вздумает искать. На сегодняшний день он знал мало фактов. Если привести их к общему знаменателю, то периодически в городе объявлялись некие люди, которые, по доносам филеров, готовили покушение на важный чин. Кто будет жертвой, Гнездилов не знал. Была у него только одна зацепка — массивный золотой перстень с рубином, который то и дело объявлялся там же, где видели участников группы, да фотографическая карточка одного из них.