На той стороне
Шрифт:
В последний раз ему передали сведения, что у ворот доходного дома и на Рождественской появится девица. И с нею будет кольцо. Гнездилов поставил дежурить агента, который должен был выкрасть кольцо, но ничего не вышло. Пока всё преступление только готовилось и ему необходимо предотвратить оное. Тогда будет тебе и почёт, и слава, думал он с предвкушением.
Гнездилов был честолюбив, но в меру. Просто знал, что заслуживает большего. Не в пример всяким графским сынкам, которых выперли со службы в армии, замяв довольно громкий скандал. Таким сынкам, с золотой ложкой во рту по рождению, как Ильинский, например,
Размышления Гнездилова прервал курьер.
— Можно-с к вам, ваше благородие? — Спросил он осторожно.
— Что у тебя? — Отрываясь от бумаг, спросил сыщик.
— Записка от околоточного с Апрашки.
Гнездилов недоуменно посмотрел на визитера, но записку взял.
«Был молодчик на 17 линии, тот самый, оставил подарок». Прочёл Александр Сергеевич.
Черт! Пока он тут оформляет всякую ерунду, на Апрашке дела творятся.
— Что передать-с?
— Сам поеду, свободен. — Торопливо собрал документы в папку и, отдав их секретарю, вышел из части.
До Апрашки Гнездилов летел галопом, да так, что лошадь чуть не загнал. Околоточный уже ждал. Коротко переговорив, он вручил Александру Сергеевичу «подарок» — сложенный вчетверо лист бумаги.
— Люди мои ходили, проверяли, что да как делается. И заметили этого детину. Шёл он в 17 линию, но там у нас арендаторы меняются, то торгуют, то нет. Никого не было там, а записка лежала.
Гнездилов прошёл к месту. Продрался сквозь завалы товара, прошёл за полог. У конторки стоял табурет. На конторке лежали письменные приборы и чернила не успели высохнуть, словно тот, кто писал, вышел на секунду и вот-вот вернётся.
— Тута и лежало, — докладывал околоточный.
— Понял. Узнай, кто помещение снимал. — И добавил. — Иди, больше не нужен.
Исписанный лист оказался инструкцией. Да не абы какой, а инструкцией по изготовлению бомбы. Особым списком были выписаны материалы, необходимые для её создания. Гнездилов присвистнул. Вот так удача, вот так улика попала к нему в руки! В самом низу, как бы резюмируя написанное, стояла подпись «БГ».
Возникло странное ощущение: как будто его ведут и дают ли то, что нужно в данный момент, подводят к каким-то выводам, но он упустил эту мысль. Находка затмила собой всё. Раньше у него не было почти ничего, а сейчас начинает формироваться доказательная база. Гнездилов забрал находку и распрощался с околоточным.
Ещё на премьеру сезона пора в театр, чертыхался Александр Сергеевич, покидая рынок. Натали очень просила. Он не мог не поехать. Лишаться добрых отношений с Ильинскими — глупость. Он видел, конечно, как вздыхает по нему Натали. Но Александр Сергеевич был далеко не дурак и знал, что ему в последнюю очередь отдадут дочь в жены. Да и что он мог дать ей? Квартирку на три комнаты в доходном доме не в самом лучшем районе? Не на окраине, конечно, но такое жилище не по статусу молодой графине. Кроме того, женитьба казалось Гнездилову сплошной нервотрепкой и пустыми тратами. Семью нужно содержать, иметь штат прислуги, арендовать хорошую квартиру, один выход в свет чего стоил. А у него на руках ещё оставалось полу убыточное имение под Тверью со стариком-отцом, который находился на его попечении. Нет уж, Натали свежа и прелестна, но этот орешек ему не по зубам. А может, он просто не испытывает к ней чувств? А коли чувств нет, то и рассуждаешь головой, а не сердцем.
Александр Сергеевич думал обо всём этом, спеша домой. Мысли же его перескакивали и всё равно возвращались к работе. Кто же входит в эту боевую группу? Так он предварительно расшифровал подпись. Ну, положим, один персонаж ему уже известен. А на второго есть подозрения. Но кто остальные? И самое главное, кто выбран жертвой? И он совершенно точно знал, звериным чутьём каким-то чувствовал, что скоро в руки к нему непременно попадёт один из преступников.
Глава 45. Тот самый перстень
«Театр уж полон; ложи блещут;
Партер и кресла, все кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит».
А. С. Пушкин «Евгений Онегин»
Возле театра от экипажей был целый затор — не протолкнуться! Кое-как их возница подобрался к крыльцу и остановил лошадей. На улице накрапывал дождь и откуда-то с каналов тянуло сыростью, дуло промозглым ветром. Аня посильнее закуталась в салоп в ожидании, пока семейство выберется из коляски.
Ну вот и театр, повернулась она и посмотрела на колонны перед крыльцом. Множество дам и господ сновали, прогуливаясь, входили в здание. Её первый выход в свет. Могла ли она, девушка из XXI века, даже подумать об этом? Могла ли представить, что будет стоять перед освещенным зданием театра, поправлять юбку в пол и страшиться, как всё пройдет.
Аня разволновалась. Сплошь были люди — многие из них знали друг друга, приветствовали, перебрасывались парою фраз. Аня же не знала никого. Она боялась, что, если узнают её фамилию, могут спросить что-то о семье Порфирия или его брата. Одно дело врать в отдельно взятой семье, другое — на всё общество. Поэтому она старалась быть как можно более незаметной. Но не тут-то было. Не в этом платье. Наряд приковывал к себе взгляд, как кавалеров, так и дам. Только если мужчины смотрели с восторгом, то женщины завистливо. Аня приклеила улыбку к губам и старалась помалкивать.
Николя всё не было, Гнездилов тоже не появлялся. Прозвенел второй звонок, и публика поспешила занимать свои места. Их ложа была удобной. Не самой шикарной, ясное дело, но обзор был хороший, а ещё видно было партер, ту самую его центральную часть. Дамы уселись в первый ряд ложи, три стула во втором ряду остались самому графу, его сыну и Гнездилову. Павел Андреевич по приезду оживился и о чём-то беседовал с чиновниками и другими знатными особами, встреченными в фойе. Графиня с дочерью и Анной из ложи не выходили. Аня взяла маленький бинокль, чтобы смотреть на сцену.
Девушка чувствовала, что на нее смотрят, хотя это и было запрещено по негласному своду правил. Возможно, даже обсуждают. Поэтому Анна Алексеевна, племянница графа Терепова сидела смирно, прикрываясь веером от любопытных глаз. Натали все ждала Гнездилова, отчего ерзала на стуле и получила с результате говорящие взгляды от матери. Вернулся Павел Андреевич, усаживаясь на место. Наконец, дали третий звонок. Пренебрегая этикетом, Николя вошёл под третий звонок. Аня вспыхнула: он всегда стремится все правила нарушить? Если верить сказанному в кабинете, то так оно и есть.