Шрифт:
Действующие лица:
Доменико – президент республики, лет тридцати пяти-сорока;
Хулио – его поверенный во всех делах, того же возраста;
Розалина – секретарь президента, 25-30 лет:
Гортензия – пресс-атташе президента, ей примерно столько же
Оба действия происходят в одном месте, в президентском дворце, в основном в рабочем кабинете «первого» человека республики
Действие первое
На
Хулио (с некоторой иронией и сарказмом): – Вот, уважаемый господин президент республики Гадалания мы и пришли к дверям вашего кабинета. Тут, как и должно быть, не наблюдается никакой охраны вашей драгоценнейшей персоны. Мы перед вашим кабинетом. Здесь вы держите всю страну на ниточках и верёвочках. Когда надо, дёргаете за них – и почти каждый человек действует так, как хочется вам.
Доменико: – Не надо меня просвещать. Я не слепой, Хулио, не глухой, ни хромой и так далее. Где и как располагается мои рабочие апартаменты, я хорошо запомнил… за минувшую неделю. А насчёт верёвочки, то пусть никто не надеется на то, даже за… авторитетным бугром, что я стану чьей-то марионеткой. Пусть накинут эти самые верёвочки себе на шеи.
Хулио: – Само собой и бесспорно. Но я хочу напомнить, что в этом уютном кабинете вы не ведёте ответственных приёмов. Здесь вы всегда можете побыть в полном одиночестве, сосредоточится, подумать, если иногда умеете раскинуть мозгами. Но президенту или самозванцу, типа вас, даже в таком кабинете трудно остаться в полном одиночестве. Слишком много у него ответственности и государственных обязанностей.
Доменико: – Не пытайся испортить мне настроение, Хулио. Впрочем, тебе сейчас всё равно и можно многое. Человеку, который совсем скоро отойдёт в иной мир, можно кое-что позволить, немножко понаглеть.
Хулио: – Не надо, Доменико, брать на себя многое. Я из тех, кто верит мудрому изречению: «Пока живу – надеюсь». Да и хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. А я, всёго лишь, очень рад, что ты не забыл сюда дорогу. Ещё напоминаю, что в этом, в общем-то, безопасном и уютном месте, в данном кабинете и рядом с ним, я, как традиционно в одном лице – и ваш телохранитель, и поверенный во всех ваших, то есть наших государственных делах. Можно сказать не официальный, но самый первый… твой заместитель, Доменико.
Доменико: – Заткнись! Ты мне уже обо всём этом говорил. Если ты просишь у меня и моего народа пощады за содеянные злодейства, то бесполезно. Есть вещи, которых не в состоянии простить даже Всевышний. Тебе-то уж точно болтаться на верёвочке.
Хулио: – Тебе виднее, Доменико. За последние семь дней в многострадальной, теперь уже не в социалистической, не в капиталистической, а не известно, в какой, стране под названием Гадалания, вы стали очень популярной личностью. Вы стремительно набираете политические очки. Только самому Дьяволу известно, чем всё это закончится.
Доменико (досадливо): – Если будешь в таком тоне со мной разговаривать, Хулио, то я найду способ сделать так, чтобы ты навсегда исчез из этого мира. Причём, можно приложить усилия до такой степени, что даже и пуговиц твоих не найдут. Да и кто тебя будет искать, Хулио? Кому ты нужен? У нас – демократия! Мы двенадцать лет тому назад пошли по, так называемому, американскому пути развития, а значит, ты никому не нужен. Ты бесправен. Впрочем, виноват. Я ошибаюсь. На тебя-то, как раз, демократия чётко и конкретно распространяется. Таких, как ты, даже за тяжкие преступления выпускают под залог. Непременно, постараются всё обставить так, что вместо тебя тюремные нары займёт другой человек. Был такой гнусный философ Иудино Муйдар, который обосновал теоретически, что всё народное добро надо раздать ворам и проходимцам. Объявил всем и всякому, что если поступишь иначе, то непременно в стране начнётся гражданская война. Ну, как круто! И какие явные угрозы в адрес не кого-нибудь, а целого народа. Слава богу, он подох… сволочь! Но сколько ещё тварей Бог не прибрал к рукам. Один только этот круглолицый чёрт понаделал столько грязных и кровавых дел, что народ запомнит его надолго. Впрочем, не только его… Скоты!
Хулио: – Лично я об этом замечательном человеке совсем другого мнения и глубоко его уважаю, господин Доменико. Надеюсь, что никаких перемен в сторону анархии и бичёвской, так называемой, народной власти не предвидится. Буквально на днях состоится открытие большого чугунного памятника нашему замечательному основоположнику новой экономической политики Иудино Муйдару.
Доменико: – Это не новая экономическая политика, а жалкая теория и кровавая практика по уничтожению народных масс. Памятник этой толстой обезьяне на днях будет переплавлен. Из него рабочие руки сотворят что-нибудь нудное и путное. Они пытаются, чтобы я стал марионеткой. Верёвочники! Полмира живёт по их мерзким законам и дикой и гнусной демократии.
Хулио: – А напрасно. Спешить бы не стоило. Власть богатых и успешных людей, которая сейчас царит во всем, не зыблема. Её не уничтожить!
Доменико: – Ты ошибаешься, бес! Это власть воров и подлых душ, которые своими руками не заработали ни одного доллара или даже обычного нашего гадаланийского песора. Это воры высокого полёта! Но теперь их крылья обрублены… по самые хребтины. Всё уже практически свершилось. Ты и тысячи, подобных тебе, не спасут своих шкур. Такой номер, господа жирующие свиньи, уже не прокатит. Всё резко изменилось.
Хулио (как бы, обиженно): – Почему ты так считаешь, Доменико? Неужели я не такой же, как все?
Доменико: – Брось паясничать, Хулио! Ты прекрасно знаешь, что при существующей дозированной свободе ты гораздо свободнее многих других. Потому, что у тебя есть деньги, большие деньги, положение в обществе, ты – поверенный в делах президента, кроме того – депутат. Потом, ты ведь ещё и заместитель генерального секретаря партии власти «Единая Гадалания». Если коротко, то почти что самый основной «Единогад».
Хулио: – Ты поясни мне, Доменико, что ты хотел этим сказать. Почему я «единогад»?
Доменико: – У тебя дюжина высших образований, Хулио, а ты туп, как старая мельница! Объясняю на пальцах. Например, в одной далёкой от нас стране есть такая партия – Единая Россия. Её члены – это «единоросы». А у нас республика называется Гадалания, значит, ты и подобные тебе преступники, и президент этой страны, автоматически, получается – «единогад». Только эта сказка не про меня. Ты знаешь. Ты должен понять, карьерист и выскочка, что в стране, по настоящему демократической, не может существовать партии власти. Выражаясь, по-научному, нонсенс. Хреновина не очень здоровая. Но если ты будешь себя вести, как нормальный мужик, то мы с тобой поладим. Лишнюю недельку ещё поживёшь. Это много для тебя, подлеца. Будешь молчать, значит, дам я тебе такую возможность. Слово президента Гадалании! Я обрублю все концы… верёвочек, если таковые имеются.