На ветру твоих желаний

О Ксения

Время обратилось вспять, отсчитывая поднимающиеся обратно в небо снежинки, как секунды до моей смерти.

Осколки воспоминаний в моей голове смешались. Вот я смотрю, как Сюань смеётся, и не могу насмотреться. Цепляясь за это воспоминание. Но оно ускользает туда, вверх, вместе со снежинками.

«Это невозможно! Снег не может идти наоборот.»

Мои галлюцинации вышли на новый уровень. Я зову Ханьшу, но он как будто уже не со мной.

«Он тоже улетел на небо? Наверное, я по-настоящему умираю. Так глупо. Дойдя почти до конца!

До конца чего? Это мой урок? Поспешность? Никто не отвечает на мои вопросы. Значит, я должна ответить сама. А я не хочу. Это слишком больно и самое главное страшно.»

Снег с моих волос и рук медленно взлетает снежинка за снежинкой.

«Я поспешила. Слишком поверила в себя и в свои силы. Не рассчитала. Но я… я могу ошибаться! Я могу, конечно. И Сюань мог ошибиться. И я надеюсь, он смог выжить. Хорошо, если хотя бы ему будет хорошо.»

«Попытки вернуться, мечты о будущем, которое будет когда-то — все это заслонило самое важное. Мне этого ничего не нужно сейчас.»

Я завороженно смотрела на Стеллу.

«А чего же я хочу по-настоящему? Что для меня сейчас важно, когда ночь стерла границы? И немой вопрос требует немого ответа.»

И я вспомнила, как проснулась на плече любимого мне человека солнечным утром. Свет заливал наши лица. И вот через доли секунд должен раздаться гонг, оповещающий начало сражения. Но я не желаю ничего этого!

Я хочу остаться только в этом моменте.

Снежинки застывают, окончательно ломая все законы физики.

И я ложу голову ему на плечо. Теплое, настоящее плечо. Солнце слепит глаза. Я ничего не вижу, закрывая веки. Все краснеет. Солнце прожигает их. Ничего не защищает меня от этого света. Это любовь к себе и к миру, и к нему. Так жжет сердце, слепит даже изнутри.

«Проверить бы снежинки», — но я не могу заставить себя открыть глаза.

— Янь, не пытайся ничего сказать. Поспи.

Слышу я голос Ханьшу очень издалека. И сколько не пытаюсь опять прийти в себя, ничего не получается. Это зарево моих красных век и пустота в голове. Надёжное плечо под моей щекой.

Глава 44

Ещё долго я была в этом состоянии забытья. То проваливалась, то опять всплывала. Слабость не давала даже глаз открыть. Иногда я думала, что надо бороться, а секунду спустя, наборовшись, думала, когда же я уже умру и перейду в какой-нибудь другое состояние.

«Да в любое, только не так. Как амеба в недостаточно хлорированной воде бассейна. И тяжеловато вроде, но ещё жива.»

А ещё я чувствовала горечь. Нет, не горечь от потери малыша, а от того, что мне вливали в рот нечто горькое. Я знала, если будет угроза, он все таки сможет выжить. Благодаря артефакту от Фей Лина. Я крепко привязала его к своей шее. Ничего кроме оторванной головы не сможет помешать ему. Да и в случае, если я ее лишусь, он должен был активироваться. Пока ничего не происходило.

«Что это могло значить? Я ещё жива?»

Подумав совсем

немного, я уставала и погружалась в бред, где светило то самое яркое солнце и минута рассвета затягивалась на года.

Сколько я не звала Ханьшу мысленно, больше он мне не отвечал. Это пугало ещё больше. Я так привыкла к нему. Как оказалось, безумно привыкла. И не было ни утешения, ни критики от него больше. Ничего. Жуткое чувство на фоне молчания. Я думала, это будет отлично, но было так одиноко.

Теперь не перед кем было скрывать чувства, затуманивая мысли, напевая ла ла ла. Я была совершенно одна.

«Что случилось? Что случилось с моим другом?»

Наверное, только это по-прежнему испытываемое мною любопытство поддерживало меня на плаву. Однажды я совсем не знаю, сколько прошло времени. Я почувствовала свои пальцы, попробовала пошевелить ими. Они с трудом, но слушались.

— Она пошевелилась!

Ушам не поверила, услышав женский лепет.

— Наверное, тысячелетний женьшень подействовал. Позовите лекаря! Скорее, скорее.

Я попыталась разлепить глаза, но они как будто были зашиты. Веки не справлялись с собственным весом. Ужас охватил все мое тело.

«Я стала инвалидом? Меня парализовало?»

Тогда я сильнее пошевелила пальцами. Стараясь изо всех сил. Мои терзания прервал мужской баритон:

— Я все сейчас проверю.

— Вот видите, видите — ее пальцы дрогнули.

«Дрогнули? Да я тут как будто вагон разгрузила!»

Почувствовала, как шершавые теплые руки коснулись запястья.

«Значит, оно чувствительно!»

— Да, действительно, состояние лучше. Женьшень был хорошим решением против ее холодной болезни.

"Ох, эти местные лекари! Что ещё за холодная болезнь?! Да и могла бы сейчас спросить, ничего толкового бы не услышала.

Им все бы сказать по заковыристее. Во всех мирах у лекарей и врачей есть общий и неразгадываемый обычному человеку формат общения. В моем прошлом мире это почерк, тут эти обозначения болезней. Деление на холодные и горячие, по одной им известной гипотезе."

Они все будили и будили меня каждый день, вливая пряно горький напиток мне в рот, пока в одно прекрасное утро я не открыла глаза.

Взгляд мой упал на совсем юную девушку, что-то вышивающую рядом с моей постелью. Попытка что-то сказать успехом не закончилась, но девушка, заметив, что я открыла глаза, тут же вскочила, уронив вышивку, выбежала из комнаты.

Я огляделась, не поднимая головы. Это было странное место. Комната с округлым потолком, будто сплетенная корней дерева. В пространстве была, не то окрашенная глина, или что то подобное не ясно. Окна круглые, а за ними раскинулся сад. Или лес?

«Я в гостях у эльфов? Но их тут точно нет — спрашивала. Может какие лесные феи? Девушка была очень хрупкая, но в принципе среднего роста.»

Пока я обдумывала это, в комнату вошел старик, и я с замиранием сердца узнала своего учителя, старого лиса.